Выход из кризиса есть!
Шрифт:
Питер Кенен из Принстонского университета обратил внимание на значение фискальной интеграции через несколько лет после публикации статьи Манделла. Чтобы проиллюстрировать мысль Кенена, представим две экономики, на данный момент очень похожие (различия опускаем): в Ирландии и Неваде. И там и там лопнули огромные мыльные пузыри на рынке жилья, затем последовал глубокий спад, вызвавший резкий рост безработицы и множество невозвратов по ипотечным кредитам.
В Неваде эти удары были смягчены, причем существенно, правительством США. Сегодня этот штат платит гораздо меньше налогов в федеральный бюджет, но пожилые жители Невады по-прежнему получают пенсионное пособие, а Медикейд все так
Ирландия же может рассчитывать в основном на себя и должна сама помогать своим банкам выплачивать пенсии и выделять деньги на систему здравоохранения из собственных, значительно сократившихся доходов. Тяжелые времена наступили и там и там, но кризис в Ирландии намного глубже, чем в Неваде, что вовсе не удивительно.
20 лет назад, когда начала воплощаться идея о единой европейской валюте, проблемы «общих денег» понимали многие. Развернулась широкая научная дискуссия (я в ней тоже участвовал). Большинство американских экономистов были скептически настроены по отношению к евро, в основном потому, что Соединенные Штаты служили хорошей моделью того, что делает экономику подходящей для единой валюты, а Европа была далека от этой модели. Мобильность рабочей силы, считали мы, слишком низка, а отсутствие центрального правительства и автоматической защиты, которую такое правительство обеспечивает, лишь усиливали сомнения.
Наши предупреждения были проигнорированы. Прелесть, если так можно выразиться, идеи евро, ощущение, что Старый Свет делает важный шаг на пути к окончанию истории войн и становится маяком демократии, — все это оказалось слишком сильным. На вопрос, как Европа будет справляться с ситуациями, когда экономика одних стран на подъеме, а других находится в кризисе — как сейчас в Германии и Испании, — официальные лица отвечали, что все европейские государства будут проводить разумную политику, исключающую асимметричный шок, но, если такое почему-то произойдет, структурные реформы сделают экономики стран Европы достаточно гибкими, способными на необходимые меры.
На практике мы наблюдали этот сильнейший асимметричный шок. Причиной его было само введение евро.
Мыльный пузырь евро
Официально евро был введен в начале 1999 года, но банкноты и монеты появились только три года спустя. (Франк, марка, лира и т. д. стали деноминациями евро; 1 французский франк = 1/6,5597 евро, 1 немецкая марка = 1/1,95583 евро и т. д.) Результат был немедленным и судьбоносным: инвесторы почувствовали себя в безопасности.
Если конкретнее, они уже не боялись вкладывать деньги в экономику стран, которые раньше считались зоной повышенного риска. Исторически процентные ставки на юге Европы были существенно выше, чем в Германии, поскольку инвесторы требовали компенсацию за риск девальвации и/или дефолта. С приходом евро эта «премия» исчезла: испанский, итальянский и даже греческий долги считались почти такими же надежными, как немецкий.
Это привело к значительному снижению стоимости заемных средств на юге Европы и вызвало бум на рынках недвижимости, который быстро превратился в гигантские мыльные пузыри.
Механизм этого бума и пузырей на рынке недвижимости отличался от механизма американского пузыря: меньше изощренных финансовых инструментов, больше прямого кредитования обычными банками. Впрочем, у местных банков было недостаточно средств для поддержки выдаваемых кредитов, поэтому они в массовом порядке пришли на оптовый рынок, занимая средства у банков Центральной Европы, в основном в Германии, где подобного бума не наблюдалось. Таким образом, возникло массированное перетекание капитала из центра Европы на бурно развивающуюся периферию.
Приток капитала подпитывал неснижающийся рост, который, в свою очередь, вел к повышению зарплат: за 10 лет после введения евро затраты труда на единицу продукции (зарплата, скорректированная с учетом производительности) в Южной Европе выросли приблизительно на 35 %, а в Германии только на 9 %. Производство на юге Европы стало неконкурентоспособным, а это означало, что у стран, привлекающих огромные деньги, начал формироваться такой же по размерам торговый дефицит. Чтобы вы могли понять, что произошло и что теперь приходится исправлять, на графике показано увеличение торгового дисбаланса в Европе после введения евро. Одна его часть отображает текущее сальдо (грубая оценка торгового баланса) Германии, а другая — объединенное текущее сальдо стран GIPSI [36] (Греция, Ирландия, Португалия, Испания, Италия). Увеличивающийся разрыв — основа европейских проблем.
Торговый дисбаланс в Европе
После введения евро в экономиках Греции, Ирландии, Португалии, Испании, Италии образовался огромный дефицит текущего сальдо, что отражает уровень торгового дисбаланса. Тем временем у Германии наблюдался сравнимый по размерам профицит.
Источник: Международный валютный фонд.
Лишь немногие понимали, насколько велика опасность. Всех охватило самодовольство, граничащее с эйфорией. Затем пузыри, как водится, лопнули.
Финансовый кризис в Соединенных Штатах Америки стал причиной коллапса в Европе, но коллапс в любом случае был неминуем, раньше или позже. Внезапно евро оказался под воздействием асимметричного шока, который в значительной степени усугубился отсутствием фискальной интеграции.
Дело в том, что лопнувшие мыльные пузыри на рынке жилья — это произошло позже, чем в США, но в 2008 году уже началось — не просто погрузили пострадавшие страны в рецессию: они обернулись громадной нагрузкой на бюджет. Доходы упали вместе с производством и занятостью, расходы на пособия по безработице сократились, и правительства оказались (вольно или невольно) на крючке срочной помощи банкам, поскольку гарантировали не только вклады, но и во многих случаях долги своих банков перед банками стран-кредиторов. Накануне кризиса процентные ставки по долгосрочному долгу Ирландии были чуть ниже, чем ставки по немецким долгам, а ставки по испанскому долгу чуть выше. В настоящее время проценты по испанским долгам в 2,5 раза выше, чем по немецким, а по ирландским — в 4 раза.
Теперь вкратце об ответных мерах в области политики. Для этого необходимо обратиться к некоторым широко распространенным мифам. Дело в том, что история, которую вы, вероятно, слышали и которая фактически стала обоснованием европейской политики, значительно отличается от всего изложенного выше.
Большое заблуждение Европы
В главе 4 я описал и развенчал большую ложь об американском кризисе — утверждение, что его вызвали правительственные структуры, пытаясь помочь бедным. У Европы есть своя искаженная версия, неверное описание причин кризиса, которое фактически ведет к политике, ухудшающей ситуацию.