Выход в свет. Внешние связи
Шрифт:
— Вавилонское столпотворение с учетом того, что после каждой сессии кого-нибудь отсеивают, — хмыкнул парень. — Некоторых только во время экзаменов и вижу. Ты где пропадала?
— Я? Нигде. По-прежнему в общаге. Готовлюсь к экзамену.
— Понятно. А то у тебя тихо, значит, думаю, нету дома. И твой головастый тоже пропал.
Ох, балда садовая! Радик вчера не пришел на ужин, а я не удосужилась вспомнить о парнишке, занятая мировыми проблемами. Вдруг с ним что-нибудь случилось? Даже если меня уволят за прогул, обязательно сбегаю в архив и спрошу Швабеля Иоганновича
— Как Сима? — спросила я шепотом, потому что пришел преподаватель, и следом прогорнил красивый печальный звонок. Мотивчик попал в точку — мое настроение плескалось на минусовой отметке.
— Сносно. Готовится, хочет сдать символистику. Стопятнадцатый — нормальный мужик, организовал Симону сессию по индивидуальному графику.
— Это хорошо, что Сима держится. Он не против, если я приду в гости?
— Против, — покачал головой его братец. — Пока не хочет. А ты бы на его месте согласилась?
Хотела бы я, чтобы мое обезображенное шрамами лицо видели другие? Чтобы всплескивали руками, жалели, ужасались, перешептывались за спиной? Еще не скоро Симу перестанут ранить направленные на него взгляды.
Решив дать парню отсрочку для осознания того, что недостатки во внешности не важны, я раскрыла тетрадь. Сегодня преподаватель разбирал задачу, являющуюся основной для комплекса примеров, заданных к сессии.
"Рассчитать и изобразить в векторной форме наиболее удачное расположение в комнате пяти мешочков с ядовитым снадобьем, воздействующим на кроветворную систему объекта путем вдыхания испарений. Начальные условия: площадь помещения — 12 кв. м., высота помещения — 3 м., скорость насыщения ядовитыми парами — 0,04 куб. м./час; интенсивность угнетения — разрушение эритроцитов 1,2 от общего уровня за сутки, торможение синтеза гемоглобина 2 г/л в сутки, время воздействия — две недели. За конечную точку взять остановку сердца объекта. Принять организм объекта женским, стандартным. Общую массу снадобья, распределенную равномерно по мешочкам, считать величиной неизменной, равной по силе воздействия семи висорическим единицам".
Итого, одним примером препод охватил целый подкласс разнообразных задач о порче. Семь единиц по стандартной шкале — это не хухры-мухры. Завистница или конкурентка раскладывает в комнате жертвы убийственное снадобье, и день ото дня несчастная чахнет и угасает, пока через две недели по условиям задачи на пол не рухнет хладный труп. Если же злодейка окажется простушкой вроде меня и не рассчитает в векторной форме эффективное расположение мешочков в углах, то жертва будет мучиться или долго, или мало, что вызовет подозрения в насильственной смерти. А вот двух недель вполне достаточно.
Шутка. Черная несмешная шутка расстроенного человека. Впрочем, не стоит терзаться. Надо радоваться, что встреча с Мэлом прошла ровненько, без острых углов. За небольшим исключением — Эльза мгновенно догадалась, что меня и Мэла связывает нечто большее, чем обычные "привет-пока" однокурсников, и при случае не преминет подколоть. Кстати, она сейчас, наверное, греется под боком у Мэла и, успев соскучиться по парню, заливает в уши сентиментальную чепуху, отвлекая от консультации.
Вытянув шею, я обежала взглядом ряды, пытаясь найти парочку. Египетская облезлость восседала в секции у стены в окружении подружек. Где же Мэл?
Обзор пошел по второму кругу, как вдруг меня словно толкнуло в бок, заставив повернуть голову.
В соседней секции у окна параллельно мне сидел Мэл, и единственное, что нас разделяло, был лестничный проход. Поигрывая пером, парень смотрел на меня так же, как в холле, и мне поплохело. Если внизу, у раздевалки, неопределенность его взгляда запутала и внесла сумятицу, то здесь, в переполненной аудитории, я испугалась.
Мэл непредсказуем. Определенно, он что-то задумал. Не для того он оторвал танцоршу от себя и взобрался наверх, чтобы внимать в оба уха преподавательскому бормотанию. Ой, мамочки!
Сердце упало в пятки, а картинка поплыла перед глазами. Чтобы укрыться от пронизывающего взора, пришлось в срочном порядке закрыться ладонью, подперев голову рукой. Но прятки не помогли. Я чувствовала каждой клеточкой, что Мэл безотрывно смотрит на меня.
— Преобразуем дифференциальное уравнение второго порядка… — монотонно бубнил препод, стуча мелом по доске.
Уравнение? Кажется, кого-то хотели отравить, — в памяти всплыл обрывок задачи. В комнате большей в два раза, чем моя швабровка, и с высокими потолками.
Почему он сидит рядом, в трех шагах? Он же ушел из холла с Эльзой. Почему смотрит непонятно и оттого зловеще? Уж скривился бы или поджал губы, и я сразу пойму, чего ожидать.
Черт, руки дрожат. Отбросив перо, я спрятала вспотевшие конечности под стол и делала вид, что ужасно заинтересовалась каракулями, которые карябал Капа в тетради.
Не обернусь и не взгляну на тебя! Больно надо. Ты — сам по себе, я тоже птица вольная, независимая.
Все-таки не выдержала и отругала себя за слабоволие.
Мэл, как и я, отложил перо и, игнорируя пояснения о ходе решения задачи, смотрел в мою сторону. Как же нервировал его ровный взгляд! До неожиданно возникших колик в животе.
— В векторной форме уравнение выглядит следующим образом… — рассказывал преподаватель, и на доске потянулись стрелки и переменные.
Препод вошел в раж и, позабыв о наличии тряпки, стирал рукавом пиджака написанные строчки, чтобы занять освободившееся место для новых километровых записей.
Ничего не запомнила и не зафиксировала. В голове сплошной гонг.
Брошу мельком взгляд влево, а в ушах гул: Мэл, не отрываясь, смотрит на меня.
Украдкой гляну в сторону окна — и звуки пропадают, гасимые глазами Мэла.
Давай, зажигай зеленые огоньки, иначе от неизвестности поедет крыша!
— На основании табличных данных строим график в плоскости икс-зет, — вещал преподаватель, стуча мелом по доске.
О чем это он? — в каком-то полузабытье я силилась вспомнить цель прихода в аудиторию. О порче. Да, о ней самой.
Я не свихнусь, не свихнусь, — приговаривала речитативом. Какую бы цель ни преследовал Мэл, ему не съесть меня с потрохами. Подавится.