Выход в свет. Внешние связи
Шрифт:
Неожиданно Мэл, не отрывая взгляда от дороги, схватил мою ладонь и приложил к губам. Поцеловал и отпустил.
Я не просто засмущалась. Меня захлестнуло волной, прокатившей от макушки до пят и моментально смывшей недовольство Мелёшинским шантажом.
— Спасибо.
— За что? — отозвалась я хрипло и кашлянула. Срочно нужна очередная лекарственная пластинка.
— За то, что согласилась.
— Я бы не поехала, Мелёш… Мэл. У меня поездки вот где, — похлопала по горбушке. — А ты вымогатель.
— Не
Снаружи окончательно стемнело. Внезапно трасса оборвалась, и Мелёшин свернул на городскую окраину.
— По-другому никак, — пояснил, снизив скорость, а потом вовсе притормозил. Машина попала в пробку.
Мэл побарабанил пальцами по рулю, покрутился, высматривая возможные просветы, покусал губы, заражаясь недовольством и нетерпением.
— Такое часто бывает?
— Бывает, — отрезал хмуро Мелёшин, показав, что не расположен к светским беседам.
Я обиделась. Глядела в окно на какие-то гаражи или склады и обижалась. Сам пригласил, а теперь хамит.
Мэл выругался, сдал назад, насколько позволяло расстояние между зажатыми машинами, и вырулил на тротуар. Хорошо, что безлюдный.
— Куда? Ты правила нарушил! — воскликнула я, разгадав маневр.
— И что? — переключая скорости, отозвался Мелёшин. — Не киснуть же три часа в заторе.
Примеру Мэла последовали несколько смельчаков, а он прибавил газу. Пробка показалась нескончаемой, и тут я увидела, что вдалеке навстречу нам двигается такой же хитромудрый водитель, которому в голову пришла гениальная идея, как объехать автомобильное столпотворение.
Мы не разминемся! — застучала сумасшедшая мысль. Тротуар узок, ограждение не позволит разъехаться. Остается лоб в лоб, либо кому-то сдавать задним ходом, пропуская. Зная Мелёшина, можно с уверенностью показать на того, кому придется пятиться назад.
От волнения вспотели руки, в голове помутилось. Мэл снова выругался и добавил газу, сфокусировав внимание на приближающейся машине. Что он творит? — простонала я мысленно, ухватившись за ремень, но не рискнула лезть с поучениями под руку.
Неожиданно, в каких-то десяти-пятнадцати метрах от встречного автомобиля, "Мастодонт" юркнул в узкий просвет ограждения и выехал на дорогу. Затор остался позади, а следовавшие за нами водители оказались в ловушке, сигналя и не желая уступать друг другу.
Я долго оглядывалась назад, выворачивая шею.
— Они там застряли.
— Их проблемы, — хмыкнул Мелёшин довольно. Судя по всему, адреналин вдарил ему в голову азартом и рискованной смелостью, в то время как мой адреналин залил страхом и запоздалой дрожью.
— Они ведь поехали за нами.
— Я их просил? — ответил резко Мэл. — Каждый сам за себя. Не успел — значит, опоздал.
Глянул на меня и подмигнул, но нахмурился, заметив неодобрение.
— Хочешь вернуться и поработать разводящей? Сопельки подтереть? — поинтересовался жестко.
— Ничего не хочу, — отвернулась я к окну. — Домой хочу.
Вместо ответа Мелёшин утопил педаль газа, и машина, рявкнув, понеслась вперед. Мне показалось, она взлетела над дорогой как самолет: ворвалась на многоуровневую транспортную развязку с десятками колец и пересечений и, взяв нужное направление, пробкой вылетела на заснеженный простор с редкими кустиками и деревьями вдоль обочины.
После городских застроек резкая смена пейзажа, высвеченного нечастыми фонарями, смотрелась необычно и странно, но глаза быстро привыкли к однообразию, найдя в нем свою умиротворяющую прелесть. За пределами освещенной зоны стояла непроглядная темень: не поймешь, то ли пустошь вокруг, то ли лес.
Я посмотрела на часы. От начала поездки прошло чуть больше, чем сорок минут.
— Долго ехать?
— Около получаса. Теперь без проблем, — сказал Мэл и включил тихую мелодичную музыку.
По обеим сторонам потянулось жидкое мелколесье, постепенно уплотняющееся. Когда фонарные столбы истаяли, закончившись, "Мастодонт", не снижая скорости, понесся по укатанной дороге, пробивая темноту мощными фарами. Глаза ослепил свет выскочившей из-за поворота встречной машины, и Мелёшин покрутил что-то на панели, после чего смотреть на дорогу стало комфортнее.
Мерная езда настраивала на философский лад. Ощутив потребность поговорить, я развернулась боком к водителю и посмотрела на его профиль. Мэл мимолетно оглянулся:
— Что?
— Ничего. Мы не договорили о гормонах.
— По-моему, ситуация яснее некуда, — сказал он со смешком. — Но если дама жаждет осмысленности, сделаем, как она пожелает.
Почему-то меня неприятно задели слова, будто Мелёшин заявлял: "Требуешь декораций — вот они. Потешь самолюбие, хотя суть не изменится".
— Я не это хотела сказать, — заключила недовольным тоном.
— Отчего же, вполне доходчиво и понятно, — не согласился Мэл. — Одного не могу понять. Почему вы любите всё усложнять?
— Кто "мы"?
— Женщины. Придумываете какие-то правила и условности. В действительности очень просто: мы оба хотим. — При этих словах я отвернулась, смешавшись. — Зачем выискивать предлоги и оправдания своей нерешительности? Или ты боишься?
— Вовсе не боюсь, — буркнула в ответ. Совершенно запуталась, чего жду от Мелёшина и чего хочу от себя.
Загнула мизинчик. Абсолютно точно хочу нравиться ему — это раз.
Загнула безымянный. Хочу, чтобы Мэл показывал и доказывал свою симпатию — это два. Да-да, вот такая я эгоистка, и мне понравилось ощущать себя желанной, — признала, наконец, ужасную правду и успокоилась.