Выход воспрещен
Шрифт:
— Да!! Всё! Это провал! Больше никаких раскачек! Витя, успокойся! Сейчас мы тебе…
— Вы проводили эксперимент… пытаясь свести меня с ума? — спокойно спрашиваю я, спуская ноги с кровати. Под стоны падающих за решеткой людей и звон их оружия, но это вообще как-то вот мимо кассы. Что-то кричит ученая про то, что она активировала инъекторы, вырубив группу захвата. Я не слушаю, просто подхожу к своей двухметровой начальнице, продолжая смотреть глаза в глаза.
— Думаешь… запугать… меня… щенок?! — зло и как-то отчаянно цедит майор, а затем, внезапно сорвавшись, кричит в динамик, — Нина! Он должен продолжаться! Слышишь! Должен!!
—
Шипение. Нас с товарищем майором окутывает густой белый газ. Ну разумеется, какая же камера в лаборатории без подобного останавливающего фактора. Этого следовало ожидать. Разочарование? Ни малейшего. Я не собираюсь бежать, сопротивляться, вырываться с боем, убивать… уже нет. Эмоции. Блондинка разродилась на настоящие эмоции, треснула как гнилой орех. А что это значит?
Личные интересы.
Прямо как у Ожегова. Это всёёёё меняет. Совсем всё.
Значит, можно и поспать, тем более что вполне удобно падать на осевшую бабищу. Здоровенную, красивую, у которой щекой сквозь униформу и жесткий лифчик, ухом чувствуется огромная теплая сиська. Ей же всё равно, уже спит…
А потом я всё обязательно выясню. И приму меры. На тот свет спешить не стоит, я вам это уверенно говорю, почтенная несуществующая публика. Как профессионал.
Эпилог
Я всегда думал, что возмездие — это вовсе не акция воздаяния за что-то. Какое, нафиг, воздаяние? Личностное суждение, субъективная оценка, самосуд. Пф, нет. Возмездие есть и будет восстановлением внутренней справедливости, потребностью. Да, оно наступает желаниям и целям государства на больную мозоль, но любая сложная структура стремится сделать большинство своих элементов предсказуемыми. Это всего лишь оптимизация. Личность должна понимать уровень своего взаимодействия с государством, искать компромисс, устраивающий обе стороны. Разумеется, до того момента, когда она соглашается заплатить согласно прейскуранту за воплощение своих интересов.
Но иногда выгоднее найти компромисс двум индивидуумам, потенциально полезным друг для друга.
— Изотов, прекрати насиловать КАПНИМ, — раздался нервный голос из-за спины, — И наши глаза. Докуривай чертову сигарету и говори, договорились мы или нет?
— Я еще не готов, выбираю, — хрюкнул я, — Всё такое вкусное…
Позади сидели две… авантюристки, что тут еще сказать. Но мне, несмотря на всё произошедшее, теперь было сложновато их винить. Политика. И семья. Страшное сочетание.
В Америке, если тебе не нравится сосед, всё решить довольно просто. Ты идёшь в магазин, покупаешь дробовик, стреляешь соседу в хлебало, сидишь сколько-то там лет. У нас в Союзе с этим хуже, конечно, надо ножом столовым тыкать или кирпичом, так сказать. Но на этом уровне проблема решаема, очевидно. С чем-то серьезнее, скажем, с покупкой машины, у нас уже сложнее, но это только пока. Гражданское машиностроение развивает мощности, так что скоро граждане будут счастливы, засрав родные города десятками тысяч машин, но не имея денег и совести приобрести гараж. Ну и фиг с ними.
А если твоя нужда серьезнее машины или соседа? Тут у капиталистов преимущество, называемое баблом. Кредитуйся, укради, одолжи, найди — получишь доступ к нужной тебе вещи или услуге. Скорее всего. В Союзе всех стремятся уравнять в возможностях и потребностях, с переменным успехом, а это значит, что если твоя нужда слишком
К примеру, если ты мать ребенка-криптида, который при активации стал призраком, растеряв свои эмоции. Всего лишь одна из способностей, пусть и очень интересных, но не являющаяся болезнью. У государства множество других приоритетов, а ты, в свою очередь, боишься, что даже если когда-либо это «вылечат», то твоей дочери уже будет всё равно. Она забудет, что такое — быть человеком.
Майору Окалине повезло несколько раз как самой последней дуре. В основном из этих везений можно выделить два эпизода. Я и Нина Валерьевна Молоко. Довольно близкая подруга, прекрасно разбирающаяся во многих нюансах развития у неосапиантов и… нет, целиком и полностью я нашей грозной блондинке нафиг был не нужен. Только чрезвычайно сильная способность к экспатии.
Идея была проста как топор. Настолько, что даже смешно. Завести Юльку «с толкача». У товарища Молоко была теория, что при смене парадигмы существования на энергетически/псевдоматериальную, Палатенцо, при отсутствии внешних стимулов, просто не может вспомнить и понять, что за эмоции нужно испытывать и как. Но если поместить её жить в одно помещение с мощнейшим экспатом, буквально транслирующим себя в пассивном режиме, то рано или поздно резонанс психики «призрака» и экспата пробудят… ну, скажем так, энергетическую симуляцию. А это уже имело отношение к секретному проекту «Чистый-2», поэтому эксперимент был тихо-мирно ратифицирован в Москве. С условием, чтобы Витю сильно не шатали.
С этим у женщин возникли большие сложности. Я не «шатался». Не горевал, не радовался, не дрочил на Юльку, голую или одетую, а самым хамским образом драл китаянку, жил своей жизнью и был спокоен как удав. Несмотря на удары током от той же самой Юльки. То есть, я даже не злился на неё. Эмоциональных пиков нет, прогресса в эксперименте нет, Нелла нервничает, Нина разводит руками.
А дальше на свет солнца вылезли дела Ожегова. Мелкий блондин, оказывается, вовсю использовал базы данных Лещенко, передавая информацию своему дальнему родственнику, криминальному авторитету Отчиму. Для технокинетика осуществить эту незаметную передачу было совсем несложно. Зачем это было нужно — вопрос тупой. Отчим и его люди похищали определенных неосапиантов, переправляя их за рубеж, но действовали всегда крайне аккуратно. Обладая исчерпывающими сведениями о возможных целях, они сначала составляли прейскурант из тех, кого можно незаметно «исчезнуть», а затем демонстрировали его заинтересованным клиентам. В «магазине» не было людей, о которых серьезные службы могли бы спохватиться, поэтому бизнес шёл неплохо. Родственники были крайне осторожны. Идеальное преступление.
Особенно, учитывая, что с ними работал Ховальщик, дикий телепортатор, тот самый дядька в плаще, который и «высосал» меня из автобуса и Стакомска.
Сама эта история была от Окалины дальше некуда, если бы не телепортатор. Он в верхах проходил как условно-рекрутируемый, вызывая при этом острый интерес и обильное слюноотделение. Майор, скованная со всех сторон чужим вниманием, решила разыграть гамбит. Преступный и гениальный гамбит.
Сначала она через подставных лиц организовала налет находников на госконвой, перевозящий артефакты. Здесь билось сразу несколько зайцев: 10 опытных преступников отправлялись в расход, вскрывалось очередное преступное деяние кого-то из зарубежных гостей города, позволяющее нашим укоризненно покачать пальцем, а заодно, что было радикально в интересах товарища Окалины — почти все серьезные агенты правоохранительных и силовых подразделений Стакомска бросались на полную проверку подземных полостей города. После того, как находников арестовали, конечно.