Выкрутасы
Шрифт:
– Вставай, ты становишься слабаком, - дразню я, ухмыляясь Тэлону.
Он отмахивается от меня.
– Пошел к черту, мистер «Я непобедим».
Я проскальзываю через канат и беру свою бутылку воды со скамьи. Делаю глоток, затем вытираю рот тыльной стороной ладони.
– Я не могу смириться с этим. Она чертовски задела меня.
– Еще бы!
– кричит Тэлон, вставая на ноги. Брат неторопливо подходит ближе и кладет руки на канаты, его голова свисает между плечами.
– Я понимаю, бро. Ты был там с мамой, когда это случилось. Ты был ее радостью и гордостью…
– Мы все черт побери, были, Тэлон. Проклятье, - я вдыхаю и выдыхаю, в попытке утихомирить
Знаете тех мам, которые были просто идеальными? Дом всегда чист, всегда есть свежее печенье или в духовке печется пирог, ужин всегда подан с улыбкой и поцелуем в щеку. Такой была моя мама. Я не могу осмыслить, почему мой отец когда-либо изменял ей, и честно, меня так чертовски злит то, что это случилось прямо у меня под носом и до сих пор происходило, а я даже не осознавал этого. Я понимаю людей и все их ошибки, но Джессика определенно не была ошибкой. Больше ощущалось так, будто он думал, что ею была моя мама.
– Поговори со мной, брат, - бормочет Тэлон, рассматривая мое лицо.
– Не лезь в ту черную дыру в своих мыслях. Несмотря на все это, не Аметист здесь проблема, а наш отец. Мы не можем наказывать девчонку за решения ее матери. Она невиновна в этом так же, как и мы… черт! Она еще в худшем положении.
Я наклоняю голову.
– Как ты это выяснил?
– Как я выяснил что?
– он спрашивает, вылезая из ринга.
– Что она в худшем положении?
Я бросаю бутылку на пол и сажусь на лавочку. Мне понадобится сделать пару упражнений так как этому дураку не хватает выносливости.
– Она одна, брат. Мы есть друг у друга. Аметист единственный ребенок.
Я ненавижу, когда этот придурок оказывается прав.
Глава 7
Я ОТКИДЫВАЮ НАЗАД СВОЮ КЕПКУ от Тони Хока и позволяю длинной розовой косе упасть через плечо. Стоя на доске одной ногой, отталкиваюсь от бетона другой и балансирую на доске. В наушниках у меня играет песня «More Than a Feeling» от Boston (прим.: американская рок-группа), и мне нравится быть здесь, вдали от всего. Я ощущаю себя свободной. Мягко улыбаюсь, когда солнце своими лучами ласкает кожу и от воздуха жужжат колеса, подталкивая меня к опьяняющей скорости. Я на своей территории. Направляюсь прямо к хафпайпу (прим.: сооружение, специальная вогнутая конструкция из различных материалов, используемая в экстремальных видах спорта, таких как сноуборд, скейтбординг, лыжный хаф-пайп), поднимаюсь и делаю трюк в воздухе. Легкий ветерок разносит выбившиеся пряди из моей косы, и по коже бедер пробегают мурашки. На мне рваные, немного мешковатые, короткие шорты и красный верх от бикини под белой майкой. Я могу кататься в чем угодно, но чем одежда свободнее, тем лучше.
Боже, я скучала по этому. Адреналин, который получаю при катании на скейте, очень близок к чувству, которое испытываю во время секса. Оно затягивающее и эйфорическое, поэтому ничто не может стереть улыбку с лица, когда продолжаю кататься по парку. Эта зона не нова для меня. Кингсвилл — это то место, куда я всегда направляюсь, когда мне нужно отвлечься. Здесь рядом есть баскетбольная площадка, где кольца такие старые, что сетка от них уже отвалилась. Пара металлических мусорных баков беспорядочно разбросаны
Песня Эминема и Эда Ширана «River» начинает играть, когда я соскакиваю со своей доски, ударяя ногой по краю, пока она не взлетает и не приземляется в мою ладонь. Сняв наушники, иду туда, где лежат мои вещи, и поднимаю бутылку с водой.
– Твоя мама сказала, что ты будешь здесь.
Я застываю на месте, узнав голос, и затем поворачиваюсь к нему лицом.
– Мэддокс, привет.
Я не уверена, какую версию Мэддокса получу, поэтому решаю, что простое «привет» будет нормальным началом. Он медленно начинает идти ко мне, опускает глаза по моему телу, а затем поднимает назад. Садится на рампу, и откидывается на локоть. Не могу ничего поделать. Я определенно, идиотка, но не могу не оценить внешний вид Мэддокса Стоуна. Серьезно, разве у него не было прыщей, когда он был подростком? Его кожа бесподобна. Я определенно завидую ей. Начинаю открывать рот, когда осознаю, что, вероятно, собиралась сделать - спросить у него о его коже - поэтому прикусываю язык и быстро меняю тему.
– Есть ли какая-нибудь причина, почему ты здесь?
– я кладу свою доску рядом с ним и сажусь на нее.
– Без обид, но это не совсем похоже на твое место.
Он высовывает язык, чтобы увлажнить нижнюю губу, и я замечаю блеск кольца в его языке. Боже, помоги мне. Я быстро отвожу взгляд.
– Твоя?
– он поднимает мою золотую цепочку. Всегда, когда катаюсь на скейте, снимаю ее, чтобы не потерять. Я сама купила ее себе, просто потому что понравилась. «Балуй себя» это мое любимое высказывание.
– Ага, - я улыбаюсь ему. Он расстегивает ее и вешает себе на шею.
– Эй!
– игриво толкаю его в руку.
– Я присмотрю за этим какое-то время.
Думаю над тем, чтобы начать протестовать, но не делаю этого.
Парень прочищает горло, выражение его лица становится серьезным.
– Мне было восемь, когда она умерла.
Я открываю рот, но затем осознаю, что мне нечего сказать. Не хочу заполнять пустую паузу бессмысленными словами, поэтому позволяю ему продолжить.
– Мои мама и папа, они были не в ладах, когда она умерла. Это было той ночью… - он останавливается и поднимает взгляд на меня. Сводит брови вместе, когда осматривает мое лицо, поднимая взгляд от лица к глазам.
– Это не честно, да? Что я выбрался из машины без единой царапины, но она даже не смогла из нее выйти.
Мэддокс до сих пор пронизывает меня взглядом, поэтому я понимаю, он хочет, чтобы я ответила. Только я не очень хороша в разговорах по душам или в сочувствии, поэтому надеюсь, что облажаюсь не слишком эпично. Обычно люди, которым достаточно комфортно открыться мне о чем-то таком серьезном, уже знают, что я ужасна в таких вещах и прощают меня прежде, чем я открываю рот.
Прочищаю горло, удерживая свой взгляд на нем.
– Полагаю, тебе именно так и кажется, но держу пари, что она бы не хотела другого исхода, Мэддокс.
На мгновение он замолкает, будто пытается понять меня.
– Полагаю, - парень отвечает, наконец-то разрушая наш зрительный контакт, чтобы посмотреть перед собой.
Солнце начинает садиться над старыми заброшенными зданиями, и где-то рядом срабатывает автомобильная сигнализация, но все, что имеет значение в данный момент, это Мэддокс.