Выкуп
Шрифт:
Они шли от госпиталя пешком к управлению, разговаривали.
– Я слышал, капитан, вы московских бандитов ведёте очень плотно. Ждёте «Носорога»?
– Да, есть сведения: через два дня он приедет из Крыма. Тогда всех и возьмём.
Не так давно капитан Ляшенко был переведён из угрозыска в отдел по борьбе с организованной преступностью. А сейчас он был одним из руководителей операции, завершающей очень громкое дело. Полгода назад вооружённая банда ограбила крупную фирму по обмену валюты: налетели внезапно, убили двух охранников, кассиршу, случайного прохожего. С места происшествия они скрылись, но оперативники сработали быстро и через несколько дней повязали и главаря Филимонова, и его «команду». Однако двое опытных бандитов тогда
Антон Ляшенко уже несколько дней почти не отлучался от пульта связи с группами слежения. Вот только в госпиталь, навестить Михаила. Они – «два капитана», – хоть и не работали в такой тесной связке, как Кандауров с Лоскутовым, но крепко дружили.
– А вы, Викентий Владимирович, напрасно отказались перейти в наш отдел! Здесь совсем не тот разворот, и массшабы международные, и техническая оснащённость. Да и операции просто захватывающие! Для вашего опыта как раз…
Кандауров скупо улыбнулся:
– Я человек простой, простодушный. Мне поймать убийцу-одиночку – больше ничего не надо.
Антон засмеялся:
– Да уж, простоты необыкновенной!
Он хорошо знал: зачастую вычислить и изобличить преступника, работающего одного – хитрого, непредсказуемого, часто с психическими отклонениями, – гораздо сложнее, чем организованную банду. А у подполковника Кандаурова был принцип: лично «вести» преступника, самому разгадывать его загадки, самому арестовывать. Недаром подполковник был правнуком знаменитого ещё до революции следователя сыскной полиции Викентия Павловича Петрусенко, более известного, как «сыщик Петрусенко». И потом, Кандауров считал: если все кинутся ловить банды, кто же защитит простого горожанина от грабителя, вора, убийцы? А их ведь, преступников-одиночек, меньше не становится – как никогда захлёстывает волной бессмысленных, жестоких расправ, часто в наркотическом или алкогольном опьянении. Как, например, тот спившийся, потерявший человеческий облик убийца, на которого пришлось, как на настоящего зверя, идти облавой.
Это случилось минувшей осенью, Кандауров хорошо помнил, как всё начиналось. Люботин – так называется небольшой город недалеко от Харькова. На одном из хуторов, в своём доме нашли убитую старушку восьмидесяти лет. Избушка её стояла одиноко, да и она сама была одинокой. Но из ближних дач к ней ходили люди за молоком и яйцами. Пришли две женщины и нашли окровавленное тело. Местная милиция стала вести поиск, но через день – ещё одно нападение на одинокую старуху из близкого села. Но та осталась жива, хоть и сильно изранена. А через два дня – ещё одна жертва, вновь одинокая бабушка за восемьдесят лет…
Кандауров с бригадой выехал в Люботин, на помощь местным розыскникам: надо было действовать быстро, а то ведь сколько ещё старушек порешит убийца – в таком-то темпе! Да и жители округи были сильно напуганы жутким маньяком, слухи ходили один страшнее другого… На подозреваемого вышли быстро – дважды судимый 36-летний житель Люботина. Но дома он не жил – приблизительно со времени первого убийства, и это косвенно подтверждало подозрения. Викентий первый предположил: прячется в лесу, благо он близко подступал к округе – обширный, густой. Установили круглосуточное патрулированние района. Но через два дня Кандауров принял решение: надо прочёсывать лес. Попросили помощи у двух
Кандауров и Ляшенко, по-свойски кивнув дежурному, прошли вертушку на проходной управления, и расстались. Кандауров зашёл в свой кабинет – стол Лоскутова стоял опустевший и необычно аккуратный: Викентий сам наводил на нём порядок. А вот у себя… Он стал перебирать бумаги, сортировать их, раскладывать в папки. В конце концов, пора и в отпуск пойти. Как раз за это время Миша и в самом деле поправится. Он же сам, наконец, съездит в Крым с Катюшей. А, может быть, и с Ольгой…
Когда-то бывшая жена Кандаурова уехала и увезла их восьмилетнюю дочь. Несколько лет Викентий даже не знал, где они. А потом Катюша написала ему письмо, он ездил к ней, один раз проводил с дочкой отпуск. И на этот раз они сговорились в письмах: Катя сдаёт школьные экзамены, приезжает, и они едут в Крым.
Викентий, разведясь с женой, долгое время жил один, встречи с женщинами были эпизодичны и несерьёзны. Свою мужскую энергию он сублимировал в работу. А потом влюбился. Поначалу даже не осознал этого: просто очень понравилась женщина – мать одного парнишки, проходившего по делу свидетелем. Он посидел у неё вечерок, поговорил откровенно о многом, попил чаю, послушал её игру на пианино. Вот, собственно, и всё. Но время шло, а он Ольгу не забывал, думал о ней чаще и чаще. И хотя знал, что она одинока, и чувствовал, что тоже понравился ей, но целых два года не мог заставить себя поехать к женщине просто так, ни с того, ни с сего! Однажды увидел афишку на доске объявлений: «Экспериментальный театр Тимофея Романова «Маска» приглашает на спектакль…».
Тимоша Романов был сыном Ольги. Когда Кандауров расследовал убийство известной в городе писательницы, этот парень очень помог ему. Викентий пошёл на спектакль, а после за кулисами отыскал Тимофея. Поздравил, поговорил и, между прочим, передал привет для его мамы – Ольги Степановны. Через время вновь зашёл в театр и, как и ожидал, услышал ответный привет и приглашение: «Мама была бы рада вас видеть». Так начались их встречи. Но Ольга всё не соглашалась переехать жить к нему: сначала болела её старенькая мать, нуждался, по её мнению, в заботе Тимоша. Потом мать умерла, а Тимофей, крепко став на ноги, стал жить отдельно – снимать квартиру в центре города. Ольга почти готова была отказаться от своего отшельничества и выйти замуж за Викентия. Он мечтал: она поедет с ним и с Катей в Крым, подружится с его дочерью, а через год Катюша окончит школу, приедет сюда, поступит в институт, и они станут жить втроём…
Зазвонил телефон. Приятный мужской голос, почему-то смутно знакомый, спросил:
– Это подполковник Кандауров? Викентий Владимирович? Вас беспокоит Барков. Наверное, вы скорее вспомните моего сына, Олега Баркова, и его друга Серёжу Лунёва…
Не выдавая удивления, Викентий ответил:
– Я, конечно, помню и Олега, и маленького Лунёва. Но и вас, Вадим Сергеевич, помню хорошо.
У Кандаурова была отличная память на имена, на события… Впрочем, дело «угличского упыря» кому угодно забыть было бы трудно.
– Слушаю вас, – сказал он телефонному собеседнику. – Если не ошибаюсь, вы ко мне по делу?
– Да… Уважаемый Викентий Владимирович, я хочу с вами переговорить. Скажите, когда и куда прислать за вами машину?..
Когда Кандауров положил трубку, он уже почти точно понимал: отпуск, скорее всего, придётся отложить. Ещё не было о деле сказано ни слова, но он догадывался: речь пойдёт о смерти жены Баркова. О её похоронах и загадочной смерти где-то на Гавайях, писали городские газеты. Викентий, правда, смутно представлял – а чем же может помочь он?