Выкуп
Шрифт:
– Вадик, я хочу ребёнка! Пожалуйста, не отговаривай меня и сделай так, чтобы он появился!
Она на удивление неплохо перенесла беременность, и врач, наблюдавший её, сказал Вадиму:
– Это во многом – благодаря вам. Вы, молодой человек, очень хороший муж.
Но всё-таки он настаивал – нужно делать кесарево сечение. Олег родился с помощью хирургии, а молодых родителей врачи предупредили: больше у них детей не может быть. Но они и так были счастливы – у них сын!
Олежка только начинал ходить, когда Вадим защитился на красный диплом и получил распределение на машиностроительный завод, в отдел главного экономиста. Аллочка, после академического отпуска, должна была ещё год учиться. Жить Барковы перешли из институтского общежития в заводское – для семейных инженерно-технических работников. Это была почти своя квартира, только кухня и все другие службы в длинном общем коридоре. Но они не тяготились этим,
Вадим, как и в институте, почти сразу стал комсоргом своего отдела, а вскоре – и членом бюро комитета комсомола завода. А через полгода его пригласили в партком и предложили пойти работать директором районного отделения банка. Секретарь парткома сказал:
– Ты, Барков, хоть и недавно у нас, но проявил себя и специалистом, и организатором отличным. Лично мне ты очень нравишься – инициативный и дисциплинированный одновременно. Это достаточно редко встречается… Да, нам из райкома партии поступила разнарядка – укреплять партийными кадрами банковскую систему. Я знаю, знаю, что ты не коммунист, комсомольский возраст ещё не вышел. Но это исправимо: подашь заявление, примем тебя в кандидаты – этого будет достаточно! Образование у тебя самое подходящее, красный диплом. И твой начальник тебя характеризует, как очень перспективного экономиста. Подходишь по всем параметрам…
Партия сказала: «Надо!», комсомол ответил: «Есть!»… Так Вадим Барков стал директором районного банка. И сразу же получил отличную двухкомнатную квартиру в самом лучшем доме района – том самом, где располагался и его банк. На новоселье приехали Аллочкины родители. Теперь Тигран был весел, раскатисто смеялся, шутил. На зятя поглядывал с нескрываемым уважением и раскаянием: вот, мол, как я ошибался! Маленького Олежку бабушка и дедушка не спускали с рук…
Аллочка умерла внезапно, когда всё у них было так прекрасно: и высокое положение Вадима, как директора центрального городского банка, и трёхкомнатная квартира в центре, и здоровый, развитый, любящий сын… Все пятнадцать прожитых вместе лет они – муж и жена, – любили друг друга, как в свой медовый месяц. Она, после окончания института, ни одного дня не ходила на службу – Вадим к тому времени уже зарабатывал достаточно, чтобы содержать семью. А потом его карьера вообще круто пошла вверх. Аллочка растила сына, вела домашнее хозяйство. Но даже и здесь Вадим не позволял ей переутомляться, всегда помнил о её больном сердце. Поначалу многое просто брал на себя – магазины, базар, уборка квартиры. Потом нанял домработницу. Нет, он ни в чём не мог упрекнуть себя! Но когда рыдал, прощаясь со своей любимой, своим «восточным цветком», казнил себя, вспоминая какие-то мелочи, какие-то эпизоды… Но он был не прав: врачи сказали – с таким пороком сердца, какой был у Аллочки, просто удивительно, что она прожила так долго. Она могла умереть мгновенно, в любой момент. Так, собственно, и случилось.
На похоронах Тигран Овсепян сказал своему зятю: «Ты был ей самый лучший муж. Как она была с тобой счастлива!»… Через два года родители Аллочки уехали жить в Соединённые Штаты. Вадим был в то время уже президентом коммерческого банка, и хотя старики уезжали из Еревана, он помог им без хлопот оформить все документы, открыл для них в банке Бостона счёт и перевёл приличную сумму денег. Этой зимой Олег не приезжал из Англии домой на каникулы: он летал в Бостон, навещал дедушку и бабушку…
Вскоре после того, как Вадим овдовел, в стране стали появляться коммерческие банки – первые ростки «ускорения» и «перестройки». Ещё существовала единая страна и правящий ЦК КПСС, но Барков тут же понял: коммунистический режим «перестраивается» на капиталистический. Поведение его друзей из верховных структур власти эту догадку подтверждало. Он ведь давно был вхож в самые верхи советской и партийной местной власти. И делами был связан, и дружбой с партийными руководителями города, профсоюзными лидерами, милицейскими и армейскими генералами. Совместные рыбалка-охота-пикнички, семейные праздники… Вот эти его друзья первыми стали оставлять свои такие, казалось бы, престижные посты, уходить в новые коммерческие структуры, баллотироваться в депутаты. И когда перемены грянули на полную мощь, кто остался у власти в новые времена? Да всё те же знакомые лица! Только из служебных машин пересели в собственные «Мерседесы», а из государственных дач переехали в собственные коттеджи и виллы, – куда там тем государственным до нынешней их роскоши! Среди них был и тот самый секретарь заводского парткома, который когда-то порекомендовал молодого экономиста Баркова на должность директора районного банка. Этот человек потом высоко поднялся по партийной лестнице и был среди друзей Вадима. Вот он-то и стал организатором первого в городе коммерческого банка, а в президенты взял человека, которому полностью доверял – Баркова. Были и другие
Несколько подобных банков и страховых компаний разорились: кто не выдержал конкуренции, кто просто хотел сорвать куш побольше. Но банк Баркова набирал силу – очень внушительные оказались у него инвесторы и опытный президент. Через три года это был один из крупнейших банков в стране. Для Вадима такая интенсивная работа оказалась спасением. Она притупляла его непроходящую боль, и в какой-то момент он вдруг, с удивлением для самого себя, понял, что женщины вновь интересуют его. Понял, когда на рауте у мэра города его взгляд остановился на темноволосой стройной незнакомке. На какое-то мгновение сердце рванулось – показалось, что это Аллочка. Но он тут же понял: сходство есть только на первый взгляд – гибкая, темноволосая, большие тёмные глаза… Но нет, эта женщина совсем другая: спортивная, явно уверенная в себе, энергичная, с откровенно-заразительным смехом, общительная и кокетливая. Но оттого, что хотя бы на миг она напомнила ему жену, Вадим уже весь вечер поглядывал на незнакомку. Молодая и не просто красивая женщина, но и магнетически привлекательная! Впервые за последние годы ему страстно захотелось оказаться рядом с женщиной – именно с ней!
Здесь, на рауте, ему были знакомы почти все присутствующие, потому он вскоре уже знал: её зовут Ингой, она – ведущий специалист «Фонда Союза предпринимателей». Один общий знакомый, сожалеюще поцокав языком, протянул:
– Ох и хороша баба! Не для простых смертных, конечно! Похоже, её начальник её же и «пашет». – Сладострастно хохотнул. – Умеют же устраиваться люди: и вторая жена топ-моделька завидная, и любовница – хоть куда! А ведь сам-то – кошелёк с ушами, точно про него придумано!
Вадим знал президента «Фонда» – толстенький лысоватый живчик. Что ж… Перебегать дорогу другим было не в его правилах. Однако образ этой красавицы не ушёл из памяти. Инга, Инга… Он часто вспоминал о ней и думал: а ведь она тоже смотрела на него, явно смотрела! И когда вновь увидел её на открытии арт-салона, обрадовался. Кто-то, без всякого намёка с его стороны, стал рассказывать о ней: не замужем, гордая, всех отшивает. И своего начальника – первого. В этот момент Вадим увидел, что Инга смотрит на него, и вдруг она приподняла бокал с шампанским и словно чокнулась с ним на расстоянии. Он, не раздумывая ни секунды, сделал ответное движение своим бокалом и двинулся к ней навстречу.
Она шла к нему через зал – невероятно красивая, в облегающем платье с чёрными и алыми разводами, с тёмными, нежно обрамляющими лицо волосами, лёгкой улыбкой и блестящими миндалевидными глазами… Такой Вадим навсегда запомнил Ингу. Такой он вспоминал её постоянно и сейчас, каждый день, минувший после похорон. Нет, она не останется не отомщённой! Может быть Костя и прав – смерть Инги случайна. Но Вадим хотел знать точно – на сто процентов! Именно тогда он и спросил сына о майоре милиции Кандаурове – человеке, два года назад пришедшем на помощь Олегу и его другу в самый критический момент. Барков интересовался подробностями той истории и знал, что майор Кандауров не просто выследил неуловимого убийцу, но по-настоящему талантливо вычислил его следующую жертву… Несколько дней Барков размышлял и, наконец, принял решение.
Глава 20
Прежде чем закрыть за собой дверь палаты, Викентий поднял руку со сжатым кулаком: «Держись, Миша, всё будет в порядке!» Михаил его жест понял, улыбнулся и кивнул. Он ещё был бледен и слаб от большой потери крови, но опасности для жизни уже не было. А врач, делавший операцию и курирующий раненого, уверенно сказал:
– Теперь ваш коллега будет быстро поправляться. А вот опоздай вы на полчаса… Вряд ли выжил!
Случилось всё три дня назад, в воскресенье. Подполковник Кандауров и капитан Лоскутов были не на службе, однако встретились как раз по служебным делам. Михаил Лоскутов приехал к Викентию домой, чтобы согласовать несколько небольших, но важных деталей по последнему делу, которое они, как обычно, расследовали вместе. Кандауров собирался в отпуск и хотел уже с утра в понедельник отправить всю документацию в прокуратуру. Спохватились, когда стали сгущаться сумерки.
– Всё, Вик, мне пора! – заторопился Лоскутов.
Его, в отличие от Кандаурова, дома ждали жена и дочка. Викентий вышел проводить, по пути, не удержавшись, они свернули к пивному ларьку, и, взяв по кружке, отошли к столику. Вечер был тихий, даже очередь не шумела. В это время и раздался хлопок – негромкий, никто почти не обратил на него внимания. Последнее время можно было свободно купить петарды, и подростки то и дело пускали их в ход – люди уже привыкли. Но Михаил и Викентий мгновенно поняли – это выстрел из оружия. Они переглянулись и, не сговариваясь, пошли в сторону легковой машины, припаркованной у обочины, чуть в стороне. Шли медленно, осторожно, ведь сами были не вооружены.