Вымпел мертвых. Балтийские наблюдатели
Шрифт:
Но на этом победы американских моряков и закончились, ведь на берегу их уже с нетерпением поджидала делегация испанских офицеров с предложением спустить флаг и сдать корабль победителю, а со стороны открытого моря их всем своим видом активно поддерживала огромная эскадра в несколько десятков кораблей. Впрочем, доставлять подобное удовольствие, как сдача корабля, своему противнику капитан Коттон не стал и, даже не дожидаясь истечения 24 часов, после которых он был обязан покинуть нейтральный порт, интернировал наполовину выгоревший лайнер и весь свой экипаж в Фор-де-Франс. Пусть "Харвард" все же оказался потерян для американского флота, но для самой Америки, в победе которой офицер нисколько не сомневался, один из лучших лайнеров страны был бы сохранен. Во всяком случае, ему очень хотелось верить, что в будущем отремонтировать лайнер выйдет все же дешевле, нежели построить новый.
Стоило отметить, что столь легкая победа в первом же столкновении с противником немало воодушевила экипажи всех испанских кораблей. Как ни крути, а многие матросы, да и офицеры, уходя к американским берегам, даже несмотря на полученное подкрепление, не теплили себя надеждой на благополучный исход войны. Слишком далеко от метрополии, слишком далеко от основных баз им выпала доля сражаться. Да и противника никак нельзя было назвать слабым. Наоборот, те, кто имел относительно полное представление о составе флота САСШ, прекрасно понимали, что именно американцы будут задавать темп в будущем
Естественно, в том, что при противостоянии огромного крейсера и слабо вооруженного лайнера, победу одержал первый, не было ничего экстраординарного. Наоборот, результат был предрешен изначально. Что, тем не менее, нисколько не принижало успех экипажа "Эмперадора Карлоса V". А вот вести о разгроме американцев в Манильском заливе, вызвали на эскадре натуральный фурор. Подробности, к величайшему сожалению, в далекой французской колонии никто не знал. Но даже сам факт потери противником в прошедшем уже давно и далеко отсюда бое нескольких крейсеров, неизменно грел душу и вселял надежду. Ведь если даже столь скромные силы, коими обладал контр-адмирал Монтехо, смогли дать противнику достойный отпор, многократно превышающий его эскадру флот обязан был продемонстрировать куда лучшие результаты! Правда, кроме новостей, добыть в Фор-де-Франс, что-либо не оказалось возможным. На эскадре попросту не имелось столько средств, чтобы оплатить бункеровку всех требовавших пополнения угольных ям кораблей, а отгружать в долг французы наотрез отказались. То же самое было с продовольствием. Более того, испанцев предупредили о необходимости покинуть французские территориальные воды по истечении 24 часов, так что даже пополнить запас с идущих с эскадрой угольщиков не представлялось возможным. Сперва, требовалось добраться до своего ближайшего порта, где уже спокойно можно было забункероваться и отдав последние приказы капитанам вспомогательных крейсеров, отправить тех в свободную охоту. Потому за сутки, что пришлось ждать интернирования американцев, лишь русский крейсер "Светлана" смог принять на борт две сотни тонн угля, благо топливо русским и за деньги, французы согласились предоставить с превеликим удовольствием. Мог бы принять и больше, но скорость погрузки проводившейся вручную не позволила заполнить бункеры до краев. По истечении 24 часов "Светлана" отдала швартовые и устремилась вслед уходящей к Пуэрто-Рико испанской эскадре.
Сантьяго-де-Куба - единственный хоть как-то оборудованный глубоководный порт в восточной части Кубы некогда стал той мышеловкой, куда контр-адмирал Сервера сумел довести свою эскадру, где она, по сути, и нашла свой конец. Но если в тот раз он стал результатом вынужденного выбора, сделанного в силу многочисленных сложившихся неприятных обстоятельств, то сейчас этот слабо оборудованный порт, имевший всего один узкий выход, оказался под завязку забит боевыми кораблями целенаправленно. Впрочем, в этот раз он также стал неким компромиссом из желаний самого контр-адмирала и потребностей его страны. Если бы не сильная ограниченность Испании в средствах, а соответственно и во времени, он сам ни за что не сунулся бы к Кубе в поисках генерального сражения. О нет! Сам Сервера, как и русский монарх, полагал наилучшей тактикой в войне с САСШ экономическую блокаду, для чего идеально подходили бы три его броненосных крейсера, сохрани они те характеристики, что и при спуске на воду. Будь его воля, и броненосцы не покинули бы берегов Пуэрто-Рико, защищая базу, откуда должны были выходить на охоту его крейсера, что попросту парализовали бы всякую торговлю САСШ в Атлантике. Но время, изношенность машин, отсутствие достаточного количества угля и провизии диктовали ему иные правила игры. Потому, проведя неделю в Сан-Хуане, где эскадра в тишине и спокойствии привела себя в порядок после длительного перехода, и отпустив на свободную охоту практически всю свору вспомогательных крейсеров во главе с "Эмперадор Карлос V", за исключением тех, что несли в своих трюмах уголь для эскадры, провизию, запасной боекомплект и орудия, главные силы испанского флота, не встречая кораблей под американским флагом, спокойно дошли до Кубы. Но следовать в Гавану, как того требовал маршал Бланко, и, соответственно, поступать в его распоряжение, контр-адмирал совершенно не собирался. Пусть у него не имелось обширного опыта ведения боевых действий, но в отличие от армейского командования, способного думать только о необходимости защиты столицы от многочисленных угроз, командующий эскадрой прекрасно понимал, что как раз в Гаване появляться его кораблям было смерти подобно. Все же именно там противник имел огромное преимущество, связанное с очень близким расположением своей военно-морской базы, что, естественно, способствовало серьезному облегчению обслуживания и снабжения кораблей. А вот здесь, за сотни миль от базы, американцы уже имели куда меньше шансов в течение продолжительного времени поддерживать собственную боеготовность на высоком уровне. Да и возможностей добраться поврежденному кораблю до своей земли, имелось заметно меньшие. Еще находясь в Испании, Сервера имел далеко не один разговор с русским контр-адмиралом Макаровым. И пусть последний тоже фактически не имел опыта эскадренных сражений, но не даром именно им в последние годы русские затыкали все политические дыры, где требовалось побряцать орудиями большого калибра. Да и продолжительное общение с рядом бывших офицеров русского флота весьма благосклонно повлияло на того в плане свежего взгляда на ведение современного морского боя. Потому, когда мысли обоих контр-адмиралов полностью сошлись, Сервера окончательно утвердился в собственной правоте.
Все, что от него требовалось, дабы заполучить в свои руки шанс не проиграть эту войну, - это нивелировать главные преимущества противника. К таковым же, после сравнения в силах флота, продолжали относиться удобство снабжения и ремонтные возможности. Естественно, о подавляющем превосходстве американцев в данном вопросе нечего было и говорить. И о выравнивании картины не могло идти даже речи. Ведь о каком снабжении можно было вести речь, если даже эта эскадра была обязана самим фактом достижения берегов Кубы русским деньгам! Про ремонтные же мощности колониальных портов можно было изъясняться исключительно с широчайшим применением ненормативной лексики. Их не хватало даже для надлежащего обслуживания эскадры, что прежде гоняла контрабандистов, завозивших на остров оружие и припасы для повстанческой армии! Изменить же данную картину исключительно собственными силами не представлялось возможным. Потому, своей главной целью Сервера ставил утопление кораблей противника, чтобы тому попросту не оставалось чего ремонтировать. Впрочем, то же самое смело можно было говорить о целях американских командующих эскадр. Ведь какой военный моряк, находясь в здравом уме и твердой памяти, не захочет потопить корабль-другой противника? Однако, даже нанесение серьезных повреждений большому числу испанских кораблей, в конечном итоге, должно было принести победу САСШ. Потому, чтобы оставить своим кораблям шанс, получив серьезные повреждения, вернуться обратно в метрополию, либо интернироваться в ближайшем нейтральном порту, был выбран Сантьяго. Заодно этот шаг позволял надеяться на бой не со всеми американскими кораблями разом - ведь должен же был противник оставить хоть кого-нибудь для блокады Гаваны и охраны своих морских границ. Так или иначе, даже явись они
Оказавшись же на месте и проведя очередную беседу с русским контр-адмиралом, чьи корабли остались на внешнем рейде, Сервера окончательно убедился в верности своих намерений. Он так никогда и не узнал, откуда у Степана Осиповича обнаружилось столько проработанных до мелочей вариантов действия флота как раз из подобного закрытого порта с одним-единственным узким проходом. Ведь даже сам Макаров пока не понимал, по какой причине его знакомые, что успели сунуть свой длинный нос в конфликты последних лет, с каким-то ожесточенным упорством раз за разом обыгрывали с ним подобный сценарий. Лишь получив сведения о занятии кораблями русского флота китайского Порт-Артура, с которым проведший не один год на Дальнем Востоке контр-адмирал был хорошо знаком, он начал прикладывать те военные игры к существующим реалиям. Как-никак, а англичане явно выказывали свое недовольство сим фактом. И даже разговоры о возможном скором противостоянии с Ройял Нэви время от времени случались в кулуарах. Потому оставалось лишь поражаться осведомленности компаньонов господина Иениша, если отбросить в сторону совсем уж мистические домыслы. Поражаться и раз за разом оттачивать хотя бы в своей голове и иногда на бумаге варианты ведения войны. И вот сейчас ему выпал тот самый единственный золотой шанс увидеть наяву, чего стоили все его теоретические выкладки, рожденные в многочасовых дискуссиях и порой даже спорах с бывшими офицерами Российского Императорского Флота, выбравших для себя стезю кондотьеров. Все же называть их грязным словом "наемники", Степан Осипович не позволял себе даже в мыслях. Как ни крути, а действия этой группы бывших офицеров и находящихся под их началом нижних чинов имели не только один лишь личный корыстный интерес. Более не находясь на службе, они и для отечества успели принести немало пользы, а потому и водить хорошее знакомство с подобными людьми не было ни в коем разе не зазорно служакам подобным ему.
Три спокойных дня американцы подарили испанскому флоту, чтобы подготовиться к их встрече. Даже тот факт, что день прибытия почти полностью был отдан на всевозможные приемы, встречи, парады и прочие не связанные с войной действа, нисколько не помешал испанцам хотя бы начать подготовку к теплой встрече противника. Перво-наперво, на внешний рейд были выведены десятки шлюпок, баркасов и катеров, с которых минные офицеры эскадры принялись рассеивать многочисленные якорные мины. В арсеналах самого Сантьяго этих смертоносных подводных игрушек имелось ничтожно мало, потому к ним тут же присовокупили те сотни, что имелись на борту крупных кораблей для защиты на необорудованных стоянках. Так что уже к концу второго дня ходить в прибрежных водах близ Сантьяго, не имея карты минных полей, стало смерти подобно. Параллельно, миноносники, коим и предстояло пустить первую кровь врагу, активно изучали местные воды. Пусть в составе эскадры имелось всего три эсминца и ни одного миноносца, даже эти скромные силы вполне могли смешать противнику все карты. Главное было - применить их к месту и вовремя. И лишь усиление батарей береговой обороны охранявших вход в залив шло ни шатко, ни валко. Только и успели, что выгрузить из трюма бывшего "Памяти Меркурия" четыре шестидюймовых орудия и начать готовить под них площадку, как на горизонте замаячили многочисленные дымы вражеского флота.
Тот факт, что заявились американцы к Сантьяго-де-Куба, должно быть, всеми имеющимися броненосными силами, наглядно свидетельствовало в пользу теории поиска противником скорейшего и единственного генерального сражения, в котором тот собирался одержать верх. Иначе им попросту незачем было бы тянуть с собой на буксире те же мониторы, ведь в случае неудачи эти низкобортные тихоходы практически не имели шансов отступить к родным берегам. Впрочем, заставить их отступить виделось весьма нетривиальной задачей. Все же благодаря этим низкобортным, но отлично забронированным и вооруженным кораблям американцы смогли обеспечить себе солидное превосходство, как в количестве броненосных вымпелов, так и участвующих в залпе крупнокалиберных орудий. Впрочем, как показал опыт обстрела укреплений Гаваны, рассчитывать на долгое участие мониторов в бою вице-адмиралу Сэмпсону не стоило. Заложенные десятилетия назад и спущенные на воду всего за несколько лет до начала войны, эти корабли никак не были рассчитаны на установку тех орудий, что выглядывали черными провалами стволов из их башен. Слишком мощные и слишком скорострельные, они столь быстро заполняли внутренние отсеки мониторов пороховыми газами от сгоревших в каморах зарядов, что уже второй залп орудийная обслуга делала со слезящимися глазами, а для подготовки к четвертому людей требовалось едва ли не реанимировать, что весьма плачевно сказывалось на скорострельности главного калибра этих бронированных малышей. Впрочем, для неторопливого и планомерного заваливания снарядами береговых укреплений они вполне годились. И тем удивительнее выглядело их присутствие в водах Наветренного пролива, а не на подступах к Гаване.
Командовавший американской эскадрой вице-адмирал Сэмпсон, хоть и желал прослыть победителем испанской армады, прекрасно осознавал все те трудности, что ждали его корабли в этих водах. Потому, проведя разведку боем, когда ко входу в залив попытались прорваться два небольших вспомогательных крейсера, прикрываемые огнем орудий всех мониторов и броненосца "Техас" и удостоверившись, что тот охраняется, как батареями береговой обороны, так и кораблями - с дежурного испанского крейсера открыли огонь, он отдал приказ начать подготовку к закупориванию единственного прохода. К величайшему сожалению, подготовка к выходу велась в такой спешке, что с собой не было захвачено ни одного миноносца, потому планы по выставлению собственных мин пришлось оставить, как невыполнимые. Все же, если небольшие и низкие миноносцы, подкравшись в ночной мгле ко входу в залив, еще имели шансы выставить там пару-тройку подводных сюрпризов, то ни крейсера, ни, тем более, броненосцы, для подобного совершенно не годились. Тем более что неизвестным оставалось, выставили ли сами испанцы где-нибудь в этих водах собственные мины. Хотелось верить, что нет, но здравый смысл подсказывал - что рассчитывать на подобный подарок со стороны врага не приходится. Потому ничего лучше кроме затопления на фарватере брандера он придумать не смог, благо кандидатов имелось в достатке - тот же эскадренный угольщик "Мерримак", чьи вечно выходящие из строя машины изрядно попортили ему нервы во время перехода, адмиралу было нисколечко не жалко. Особенно для такого дела!
Сказано - сделано. После двух дней затраченных на разгрузку угля в бункеры боевых кораблей, с притороченной под днищем миной и командой добровольцев "Мерримак" в половине четвертого утра взял курс к берегу. Однако дойти до места затопления пароходу было не суждено. Получивший еще в Пуэрто-Рико подробности сражения в Манильском заливе и наложив их на беседы с русским коллегой, контр-адмирал Сервера не стал пренебрегать опытом своего успевшего отличиться коллеги итогом чего стали несколько минных линий и полей. Именно на этих минах и подорвался брандер. Счастливо преодолев первую линию мин, расположенную в двух милях от береговой линии, жертвенный угольщик выполз прямиком на полноценное минное поле. Последовавший вскоре подрыв привел к срабатыванию заряда прикрепленного самими американцами к днищу брандера в результате чего судно весьма быстро начало набирать воду и, наскочив еще на одну мину, вскоре ушло носом под воду. А спустя пять минут над водой остались торчать лишь кончики мачт, да дымовая труба.