Вымышленные и подлинные истории Алекса
Шрифт:
С новыми же соседями у Нины почти сразу всё пошло наперекосяк. Колькина жена однажды застала, как он целуется с Ниной в её комнате. И хотя виноват был только её супруг, который всю жизнь ходил от неё по бабам (даже триппер ловил на свой конец), крайней осталась, конечно, моя Нинуля. Вот поэтому мстительная баба беспредельничала до самого моего приезда вместе со своим муженьком над Ниной.
Беда состояла ещё в том, что Нину практически некому было защитить. Нинкиного друга вместе с его компанией гоняла мать Нины. Она не давала больной дочери никакой личной жизни, а с соседями, сдававшими Нину в психушку, была как бы заодно - даже пила вино вместе с ними.
Я спас Нинулю с того первого
В Коврове мы часто ходили к моей тёще в гости, а заодно и помыться. Жили на две пенсии - ни я, ни Нина в то время не работали. Мать Нинульки получала за неё пенсию, поскольку моя первая жена в Коврове числилась недееспособной. Тёща передавала через окно деньги, а заодно и мороженое, которое Нинуля очень любила - как ребёнок. Она радовалась каждому дню пенсии, но больше всего мороженому. Однако вскоре по вине премьер-министра Кириенко в стране образовался дефолт: цены подскочили втрое, пенсии стали задерживать на два-три месяца. Некоторое время мама Нины нам помогала: то мяса кусок притащит, то у себя дома накормит. Однако всё время она о нас заботиться не могла, поскольку все её основные заботы переходили на сына моей Нины от первого брака. Это был озлобленный и раздражительный парень, который никогда не ценил добро, а отвечал на него всё время одним злом.
– Рябовская порода...
– вздыхала на него Нина.
От голода нас спасали только ягоды, за которыми мы почти каждый день ездили на электричке. Набирали вдвоём бидончик, а в следующий раз Нинуля набранный нами бидончик старалась продать, стоя на жаре по целому дню в длинной цепочке, растянувшейся почти на целый километр таких же "продавцов". Желающих купить ягоды было очень мало, но когда всё же удавалось продать ягоды, Нинуля покупала на вырученные деньги еду и дешёвые сигареты. Случалось иногда, что не было дома и покурить. Тогда мы делали самокрутки из газет и остатков табака в окурках. Вскоре нас стала выручать грибная охота. В конце июня пошёл первый слой, и мы с женой устремились во все леса ковровского района. Каждый раз набирали по целому ведру, варили грибные супы, жарили грибы с картошкой; когда картошки не было, добавляли их в рис, или даже в макароны самого плохого сорта.
В середине лета вышел из психушки отец Нины, Евгений Никитич, такой же больной, как и его дочь. Познакомившись с ним, мы стали ездить в лес втроём. Тесть приводил меня к лесному озеру, и мы там купались. Они с Нинкой пили лесную воду прямо из лужи, не боясь никаких кишечных заболеваний. Два раза мы на несколько дней ходили на реку ловить рыбу. Нинуха хозяйничала в отцовской палатке, а мы с тестем садились в резиновую лодку и ставили перемёты по 25 крючков с насаженными червями.
– Только не надо быть жадным, - говорил Евгений Никитич, - рыба жадных не любит.
По своему весу он мог запросто перетянуть меня, поэтому велел мне садиться так, чтобы был какой-то баланс. Когда же садился в неё сам (при этом кряхтел, а потом плюхался), брызги летели во все стороны.
– Не боись, Лёнька, говно не тонет! А кому потонуть, тот не повесится. Каждому своё на роду написано, - говорил он мне.
В первый раз нам всю рыбалку испортила погода. На второй день пошёл проливной дождь, ненастье затянулось на три дня. Словив маленький улов, мы возвратились домой на четвёртый день, так и не разведя костёр. Всё залило дождём, и мы промокли до нитки. Дома, у родителей Нинули, сварили суп - настоящую уху; сваренную на костре удалось
– Лёшка, тормоз!
– кричал Нинулин папаша, когда мы пришли на рыбалку во второй раз.
– Закидывай камень быстрее.
Мы выстроили перемёты, снова по 25 крючков на каждый, насаженные несколькими червями в каждый крючок. Попозже, когда стемнело, натянули ближе к берегу сетёнку для более крупной рыбы. Однако улов на подпуски вышел в этот раз неудачный.
– Тормоз ты, Лёнька!
– беззлобно ворчал тесть.
– Надо было вовремя камень бросать, смотри - все перемёты спутались.
В сеть попалось всего три подлещика. Нинуля ловила утром рыбу на удочку и наловила больше, чем мы на подпусках.
– Смотри, Лёнька, и запоминай, - учил меня узнавать рыбу Евгений Никитич, - это язь. А вот это плотвичка.
Уха вышла трёхэтажная, как говорил отец Нины - подлещиков мы убрали на жарёху домой. Варили на костре в походном большом котелке - просто благодать! В нём же варили замечательный напиток из черёмухи, шиповника и мяты.
– Звёзды!
– весело приговаривал Нинин папа, одев на себя летнюю шляпу.
– Вот как замычу, замычу!
Он разлил водку по стаканам, мы вдвоём выпили. Тесть что-то рассказывал про НЛО, которое, как он утверждал, видел своими глазами. Ближе к осени он позвал нас с женой снова в лес за груздями. Я любил ездить с ним на поросятнике: с собой Евгений Никититич брал пару бутылочек пива, на вокзале к нему подходили один за другим люди, здоровались, разговаривали. Отец у Нины был простым и очень добродушным человеком, прямолинейным, но никогда ничего не выпытывал. Не хочешь - не говори! Он был очень полным, с большим животом.
Неожиданно мы вышли на целый большой слой груздей. Нинка с её отцом накинулись на грибы и чуть не раздрались. Я смеялся до коликов.
– Своя, своя, а в рыло просит!
– весело сказал тесть.
Осенью у меня ручьями потекли сопли - сильный вазомоторный ринит перешёл в обострение бронхиальной астмы. Тесть научил меня готовить из ягод вино, потом Нина выкупила у ненавистной соседки за грузди пару бутылок самогона. По рекомендации тестя мы настояли его боярышником. Затем он пришёл к нам в гости, и мы вдвоём выпили обе бутылки этой настойки. Отец Нины пытался мне заговорить болезнь, но она взяла верх, и я уехал во Владимир. Следом за мной через некоторое время уехала из своей коммуналки и моя Нинуля. В ноябре 1998 года мы расписались и сыграли мою первую свадьбу. Так мы прожили вместе ещё несколько лет. Один за другим ушли из жизни родители моей Нины - Клавдия Фроловна и Евгений Никитич...
Земляники на полянке удалось набрать всего две горсти. Крупная, ярко-красная, она просто манила меня своим чудным запахом. Ах, милая моя роднулька! Для тебя я сегодня набираю эти ягоды, вспоминая каждый счастливый момент нашей совместной жизни! Погрузившись в свои думы, я не заметил, как опять зашёл в лес. После полудня вновь началась жара - она просто перегрела мне голову. Я вдруг очутился в трясине, которой не было конца и края. Гиблое место. Я был в ужасе - гнилая вода была повсюду. Лишь сваленные деревья как-то спасали от этой бездны. Я перепрыгивал с дерева на дерево, спасаясь - в этой гнили моментально засосёт. Ягоды сыпались из бидончика, я уже половину просыпал. Не видя выхода, я обратился с молитвами к Богу, повторяя с детства заученную фразу: Господи, спаси, сохрани и помилуй!
– продолжая перебегать сваленные деревья и продолжая молиться о спасении. Казалось, я никогда не выйду из этого гиблого места и навсегда останусь в этом диком лесу...