Выпить и умереть
Шрифт:
— Да. И мы все не слишком-то двигались, прямо скажем. Во всяком случае, Легг, я, Билл… Да и Себастьян. Эйб и обе наши, так сказать, девушки подошли поближе. Вот и все.
— А когда свет наконец зажегся, все стояли на прежних местах? И никто не двигался? — спросил Аллейн.
— Ну, в основном да. Только…
— Только что?
Кьюбитт обратил долгий взгляд на Аллейна. Его погасшая трубка грозно торчала изо рта, словно замолкшее на время корабельное орудие. Он пошарил по карманам в поисках спичек.
— Насколько я помню, без света в комнате было до черта всяких движений…
Глава одиннадцатая
Будни расследования
— О каких передвижениях вы говорите? — несколько удивленно переспросил Аллейн.
— Я знаю, о чем речь, — вмешался Периш, прежде чем Кьюбитт успел ответить. — Дело в Люке. У него случился приступ именно тогда, когда погас свет. И он дергался как марионетка… Это было ужасно — просто пантомима какая-то…
— Нет, я вовсе не это имел в виду, — флегматично продолжал Кьюбитт. — Да, Люк издавал какие-то звуки. И он колотил ногами по кушетке, словно намеревался выбить на ней узор в форме своих подошв, скажем мягко… Он раскидывал руки в стороны — ну и всякое такое…
— Бога ради, не надо говорить о подобных вещах! — взмолился Периш. — Я просто не понимаю, как ты можешь сидеть здесь так спокойно и рассуждать обо всем этом!
— Но ведь именно это от нас сейчас и требуется? — заметил Кьюбитт.
— Боюсь, что именно так, — вмешался Аллейн. — А какие еще передвижения вы заметили, кроме движения мистера Уочмена?
— Кто-то явно шарил по полу, — вставил Кьюбитт.
Периш нетерпеливо махнул рукой:
— Милый Норман! «Шарил по полу!» Ты вводишь суперинтенданта в явное заблуждение! Явное! Скорее всего кто-то просто наклонился к Люку, чтобы оказать ему помощь! Вот и все!
— Нет, я именно имею в виду — шарил! — повторил Кьюбитт. — Потому что кто-то даже боднул меня головой в коленку, а этого я не могу забыть и простить!
— А где вы стояли, мистер Кьюбитт? — спросил Аллейн.
— У самой кушетки, спиной к ней. Касался ее ногами, можно сказать.
— А почем ты знаешь, что тебя задели именно головой? — бросил Периш раздраженно. — Может быть, ногой?
— Я способен отличить башку от ноги даже в темноте, — отрезал Кьюбитт. — Поверь, для этого у меня достаточно жизненного опыта…
— Тогда, наверное, кто-то хотел подобрать упавший стакан, — заметил Периш.
— К этой минуте стакан уже был разбит! — Кьюбитт глянул на Аллейна. — Кто-то наступил на него в темноте и раскрошил… Но все это не так уж важно. Тем более, я не могу определить, чья это была голова. Снаружи головы у всех одинаково твердые…
— Может быть, это была голова Легга? — спросил Периш.
— Я же сказал, — мягко повторил Кьюбитт, — мне трудно судить о принадлежности боднувшей меня головы. Я знаю только, что она меня боднула. Причем ее тут же отдернули.
— Тогда, возможно, это был Эйб? — предположил Периш.
— Почему именно Эйб?
Периш повернулся к Аллейну и сказал несколько заискивающе:
— Дело в том, что, как раз перед тем как погас свет, Эйб Помрой уронил на пол склянку с йодом. Я хорошо это помню. Наверное, он нагнулся за ней.
— Да, если это был Эйб, то ему не удалось выполнить свою миссию, — заметил Аллейн. — Как вы помните, склянку потом нашли под диваном.
— Ну, он вполне мог ее не найти, ведь было чертовски темно!
— Верно, — кивнул Аллейн. — А почему сначала вы подумали, что это мог быть Легг?
Периш сразу как-то сник. Он встал, подошел к камину и засунул руки в карманы своих шортов. Выпятил челюсть.
— Знаете, я вовсе не собираюсь кого-нибудь обвинять, — сказал он. — Просто появляются всякие мысли… Мы уже обсуждали это с Норманом…
— Брось ты об этом! — воскликнул Кьюбитт. — Мы же не имеем ничего против этого человека! И ничего интересного для мистера Аллейна мы о нем сказать не можем. Я вполне отдаю себе отчет, что сам думаю прежде всего о собственном алиби. Ведь Уочмен завещал мне некие деньги — вы ведь знаете об этом, мистер Аллейн?
— Да.
— Ну так вот. Это ведь прекрасный мотив для нас с Перишем, не правда ли? Так что я не тешу себя надеждой, что вправе делать всякие предположения относительно других людей… — вызывающе проговорил Кьюбитт, пристально глядя вбок, в окно. — Эти вопросы, — добавил он, — всегда выявляют, так сказать, тонкие места в броне честности человека…
— Надеюсь, эти места не так уж тонки! — поспешил вставить Аллейн, желая успокоить художника.
— Ну да, конечно… Во всяком случае, спасибо, — сухо отвечал Кьюбитт.
— Ну-у, — протянул Периш с таким выражением, словно пытался изо всех сил встроиться в чужую беседу. — Не могу с тобой полностью согласиться, Норман. Я вовсе никогда не делал тайны из того, что старина Люк завещал мне деньги. Вообще-то это было вполне естественно — я ведь его ближайший родственник.
— Но ведь я-то ему не родственник! — заметил Кьюбитт.
— Милый мой! — торопливо вскричал Периш. — Ты был его самым близким другом! Люк именно так и сказал мне, когда…
Тут Периш осекся.
— Когда решил подставить свою руку под безжалостные дротики мистера Легга? — насмешливо продолжил Аллейн.
— Я не хотел об этом говорить, — потупился Периш. — Но послушай меня, старина Норман! Я просто уверен, что в этом грязном деле замешан Легг! Ведь кто еще мог знать, что дротик попадет в руку и, значит, вызовет такой ужасный конец? Не вижу здесь особых загадок!
— А какой у него мог быть мотив? — безнадежно спросил Кьюбитт.
— Насколько я понял, ваш кузен и Легг были совершенно незнакомы, — вставил Аллейн.