Выпитое солнце
Шрифт:
– А у них разве нет дел дома?
– А что дела? – Арсений пожал плечами. – Многих из них никто, кроме таких же, не ждет, им тоже ждать нечего. Вот и едут, их дорога лечит.
Боря, который добавился в друзья, писал то же самое: «Летом у него полно гостей. С июня по август курсируют, когда больше, когда меньше. У нас почти никто не ночует, просто заходят, едят, болтают. Ты знаешь, как друзья, которые давно не виделись».
Октябрина понимала головой, но не сердцем. У нее таких друзей не было.
То же Боря написал и про Полину: «Знаешь, я только понять не могу, чего Полинка не приезжает. Обычно она в июне-июле к нам забегала. Надеюсь, что все-таки увидимся. Тебе бы с ней познакомиться!»
Октябрина написала, что тоже жалеет, что хотела бы познакомиться с этой загадочной Полиной, про которую все говорили. Заранее проникшись недоверием и отвращением к незнакомке, которая Арсения явно знала давно, Октябрина пересматривала фотографии Полины в интернете и прикидывала, что такого в ней должно быть, чтобы так понравиться всем, а Арсению особенно.
Но ходить к Арсению Октябрина продолжала. Так, словно иначе и быть не могло.
Один раз Октябрина вовсе забыла, где находилась. Зашла в дом к Арсению, скинула кроссовки. Открыла дверь и – замерла. На кровати сидел ее знакомый, парень, учившийся на другом факультете. То же лицо, но глаза – другие. Он Октябрину даже не узнал, а она ушла до того, как из своей комнаты успел вернуться Арсений.
«Неужели он тоже спас его?» – думала Октябрина, шагая домой. В голове все еще звучали чужие голоса и песни под гитары.
Каждый из них – кто-то дорогой Арсению. Каждый из них – не она.
Как-то вечером Октябрина долго смотрела на табуретку. Они с Галиной Георгиевной сидели на кухне, по радио «Маяк» ставили пьесу, играла музыка. Совсем недавно читали тюремные письма. Октябрина сидела, мешала чайной ложкой сахар в чашке и смотрела на табуретку.
– Что-то не так с моими ногами, Катенька? – спросила Галина Георгиевна. – Ты на них так смотришь.
Октябрина чувствовала, как ноги опрокидывают табуретку. Канат, лежавший в ящике шкафа, натягивается на шее. Воздуха перестает хватать, в груди рождается жар и растет, множится, а потом – все кончается.
– У вас очень красивые тапки, – ответила Октябрина и ушла к себе. Слезы снова начали душить. Всю ночь пришлось провести в зале, у телевизора. Лишь бы не думать о канате.
Собравшись, Октябрина решила хотя бы неделю не появляться у Арсения. Она думала, что парень забудет, но он написал уже на пятый день.
– Октябрина, привет. Давно не виделись. Не хочешь где-то встретиться?
Октябрина глядела на его сообщение, нажимала на кнопку блокировки экрана снова и снова, когда экран темнел.
– А тебе не нужно в доме быть? Столько людей, – ответила она. Пальцы дрожали над экраном. Вдруг подумает, что так оно и есть, и ответит, что не придет?
– Да они сами. Я им там особо не нужен, просто придут, отдохнут и домой. Я же там тоже не каждый день, – написал он, а потом добавил. – Место в этот раз выбираешь ты. Не хочу снова тащить тебя через поле.
Октябрина улыбнулась. За Арсением она прошла бы столько полей, сколько бы он нашел.
Встретились они в небольшом парке на окраине города. Арсений любил ходить – это было, наверное, единственное хобби, которое Октябрина никогда не понимала. Что захватывающего в том, чтобы нахаживать десятки тысяч шагов в неделю? Но с Арсением, казалось, расстояния не ощущались. Они гуляли по заросшей части парка, потом вышли к пруду. О чем говорили, Октябрина толком и не помнила, только отрывки его речи вспоминались после прогулки.
– Это же те друзья, о которых ты мне тогда говорил? – спросила она после обсуждения книжки, которую Арсений нашел в пункте обмена и проглотил за два вечера.
– Ага. Там и друзья друзей, я не всех знаю. Но некоторые да, мои друзья. Редко видимся, только летом, может, пару раз.
– Друзья друзей? А как же ты пускаешь их…
– Это не мой дом. – Арсений улыбался. – Я просто рад всех видеть. Истории, которые они мне рассказывают, стоят всех неудобств таких посиделок.
Октябрина, кажется, даже поняла. За чужие истории она тоже готова была терпеть всякое.
Когда после получаса прогулки Арсений ушел в магазин за водой, тепло его компании унес ветер, сорвавший с дерева первый листок. Лист упал к ногам Октябрины. Мир сразу стал холоднее.
Руки пусты, рукам нечего держать, не за что держаться. Октябрина огляделась – люди вокруг заняты своими делами: болтали по телефону, играли с детьми, ругались с соседями на лавках. Рука сама потянулась к телефону в кармане. Пальцы, уже наученные, натренированные, нашли папки с «Известными до» и открыли папку «Известные до двадцати трех». Перед глазами Октябрины полетели десятки лиц, уже знакомые подобно соседям на лестничной клетке. Казалось, Октябрина слышала их разговоры, словно люди на самом деле были живые, а не какие-то далекие, призрачные.
– А ты их зачем собираешь? – Раздалось за спиной, и от неожиданности Октябрина чуть не выронила телефон.
– Ты о чем?
– Ну, как о чем. О списке твоем. Ты прости, я со спины увидел, – сказал Арсений и протянул Октябрине бутылку. – Держи, без газа и с лимоном, как просила.
– Да? Спасибо, – пробубнила Октябрина и дрожавшей рукой убрала телефон в карман. – Сколько я тебе должна?
– Да нисколько.
– Почему? – спросила Октябрина и присосалась к бутылке так, словно впервые за годы увидела воду.
– Ну, так это же вода. Что тут такого.
Пила Октябрина в тишине. Арсений смотрел на детскую площадку. Октябрина закручивала крышку на полупустой бутылке и думала, могли ли у Арсения быть дети, хотя бы в теории. Была ли у него девушка, с которой он готов был взять ответственность за чужую жизнь? Сразу же появился другой вопрос – готов ли он брать ответственность за свою жизнь? Октябрина улыбнулась сама себе. По Арсению видно, что готов, раз других подталкивал делать то же самое.
– Ну так зачем тебе этот список? – продолжил Арсений, когда они шли по березовой алее.