Выпитое солнце
Шрифт:
– Мы так времени и места меньше занимаем! – все еще хохоча, ответила Полина. – Сраная кофта, все-таки она мне мала! Слышишь? Она хрустит!
Полина раскраснелась. Волосы разлохматились, когда она старательно стягивала сарафан через голову. Он болтался на одной ее руке, в другой же Полина держала пижамные штаны и не знала, как одеваться дальше – унитаз был занят пижамой Октябрины.
– Давай поделим унитаз пополам! – начала Полина, но на середине предложения и расхохоталась так, что спиной прислонилась к стене и сползла на пол.
Октябрина от хохота села на крышку унитаза в джинсах, без кофты. Люди, стоявшие в очереди в туалет, наверное, так не радовались, но пока она хохотала, а в глазах собирались слезы, Октябрина чувствовала, как камень, оттягивавший трахею, все-таки упал. Дышать было легко.
– А ты подержишь мои штаны? – сквозь смех сказала Октябрина.
– Подержу. А ты подержи мой сарафан, – сказала Полина и задержала дыхание. Не помогло – она снова смеялась.
– Нас так скоро выгонят за смех, – прошептала Октябрина, подумав, что хотя бы так не будет так громко смеяться. Не помогло и это – на последних словах она сорвалась на хохот.
– Пусть выгоняют! За хорошее настроение не наказывают!
Вышли из заправки они минут через десять. Вышли под неодобрительные возгласы людей в очереди, выскочили на остывшую улицу под подозрительные взгляды незнакомцев. Октябрина впервые за много лет почувствовала, что чужие взгляды ее не волновали. Она посмотрела в сторону, где еще недавно сидел Арсений, но там была только темнота.
– Он ушел в палатку уже, наверное, – сказала Полина.
Октябрина посмотрела на нее – Полина улыбалась.
– Я просто…
– Да ладно тебе, все нормально. Все даже отлично, – сказала она и положила руку на плечо Октябрины. Полина хоть и ниже, а руки у нее длинные как ветви у векового дерева. – Вы замечательно вместе смотритесь.
– Да мы не вместе, мы просто так, – ответила Октябрина и пнула носком камушек.
– Может, потом будет не просто так.
– Да я не знаю, я… – Октябрина остановилась. Полина остановилась следом. – Ты же его много лет знаешь, да?
– Ну, прилично. А что?
Октябрина снова огляделась, словно боялась, что Арсений все еще шел следом, призраком преследовал их, чтобы в самый неподходящий момент объявиться за спиной. Но за спиной был только свет заправки, светлячки машинных фар и тьма.
– Как вообще понять, как он к кому-то относится, когда он ко всем одинаково добр? – выпалила Октябрина.
Полина подавила смешок, но улыбнулась не насмешливо, а скорее сочувствующе. Они стояли под фонарем у входа в кемпинг, и свет окрашивал ее лицо в белый цвет.
– Понимаешь, он просто не такой альфа-самец, какими сейчас мужчин ждут видеть. Он любит платонически. Для него любовь – это что-то духовное, я даже тебе объяснить не могу толком. Сколько раз мы с ним говорили, ни разу не поняла, что он мне пытался сказать. У него бывает, заметила? Он начинает говорить о чем-то, а потом его несет, он перекидывается на метафоры… Видела же?
Октябрина улыбнулась.
– Да, говорить красиво он умеет.
– А то, он же специально тренировал речь. Раньше двух слов связать не мог. – Полина развернула сарафан и тряхнула его. – Я тебе вот что скажу. Не пытайся искать в нем подвохов. Он, может, не очень-то любит проявлять инициативу, не будет, ну, знаешь, вот первый шаг делать. Дело в том, что между умением красиво говорить о любви и любить на самом деле – пропасть. Он как ребенок чистый – если он тебе открылся и если рассказал тебе о брате, то вообще можешь не сомневаться.
– Правда? То есть…
Полина подошла поближе и почти на ухо шепнула:
– Никто из его знакомых не знает. Я узнала через два года. Боря – через год. Для него брат – равно что Господь, а про своего Бога просто так же не рассказывают. – Она отошла и улыбнулась. – Не сомневайся по его поводу. У вас будет время обсудить что-то.
– В каком смысле? – спросила Октябрина у уже отошедшей Полины. Девушка шла по дорожке к палаткам и размахивала сарафаном.
– Мы с Борей сегодня спим. – Она остановилась, когда поняла, что Октябрина следом не шла. Обернулась. – Это не специально. Мы просто так всегда меняемся. Но если ты хочешь спать с Борей или со мной, я могу…
– Нет! – воскликнула Октябрина, а потом одернула себя и опустила голову. – Не надо. Оставим, как есть.
Октябрина могла поклясться, что Полина улыбалась.
Глава 16
В тишине похрустывания выжженной на солнце травы казались оглушающими. В глубине кемпинга желтели огоньки у чьей-то палатки. Людей немного, но где-то слева звучали песни под гитару, где-то справа лаяла собака. А Октябрина все равно слышала, как билось ее сердце – гулко, объемно, словно оно поднялось в голову и вываливалось через уши.
Октябрина стояла у небольшой палатки и чувствовала, как накатывала паника. Хотелось найти туалет и стоять над унитазом так долго, пока накатившая тошнота не отпустит. Но когда из палатки вылез лохматый, словно заранее извинявшийся Арсений, напряжение как рукой сняло.
Палатка Бори и Полины, как показалось Октябрине, была чуть больше. Но Боря тоже выше, сантиметров на десять – их тоже нужно куда-то девать.
– Ты залезай первая, – сказал Арсений и оттянул край палатки. В полумраке его лицо показалось белым, словно кровь никогда его и не касалась.
– Ой, а тут тесно, – прохрипела Октябрина и закашлялась. Представить сложно, как они смогут тут не спать друг на друге. Палатка, наверное, рассчитана была на одного Арсения. Вряд ли за день ее успели бы заменить на другую.
– В тесноте, да не в обиде, да? – усмехнулся Арсений, но в голосе его сквозило что-то прежде ему чуждое. Неловкость, казалось, пропитала воздух внутри палатки.
– Ну да. Типа.
Октябрина не поняла даже, как оказалась рядом с Арсением. Он лег следом, аккуратно засунул сначала одну ногу, затем следующую. Потом сел, убрал руки и только потом – залезла его голова. Палатка такая тесная, что толком разъединиться, отодвинуться куда-то никак нельзя. Ноги упирались в край палатки, от головы до другого края тоже места немного. Встать в полный рост никак – только на коленях и то только одному человеку.