Выпуск 1. Том 5
Шрифт:
Лежен рисовал некоторое время на столе пальцем кружки, потом внимательно взглянул на меня:
– Давайте подытожим наши сведения. Можно предполагать существование агентства или фирмы, которая специализируется на убийствах лиц, для кого-либо нежелательных. Она не использует наемных убийц или гангстеров. Ничем не докажешь, что жертвы погибли не от естественных причин. Я могу добавить: и у нас имеются кое-какие сведения о подобных случаях – смерть от болезни, но кто-то наживается на этой смерти. Доказательств никаких, учтите. Все очень хитро придумано, чертовски хитро, мистер Истербрук. Придумано человеком с головой. А все, чем мы располагаем, – это лишь несколько фамилий,
– «В небесных высях смеха не раздастся», – тихо сказал я.
– Что?
– Извините. Это из «Бессмертного часа» [86] .
– Верно. Дьяволы в аду посмеиваются, но не всевышний на небесах. Творится зло, мистер Истербрук.
– Зло. Нечасто мы теперь используем это слово. Но здесь только оно и подходит. И потому...
– Что же?
Лежен испытующе глядел на меня, и тут я выпалил:
– По-моему, кое-что можно сделать. Мы с приятельницей разработали один план. Он, вероятно, покажется вам нелепым, глупым...
86
У. Шарп (1855 – 1905). Произведение «Бессмертный час» написано под псевдонимом Фиона Маклеод.
– Об этом уж позвольте судить мне.
– Прежде всего, как я понял из ваших слов, вы уверены в существовании такой организации и в том, что она действует?
– Безусловно, действует.
– Но вам неизвестно как. Первые шаги ясны. Человек – мы назовем его «клиент» – попадает в Бирмингем к мистеру Брэдли. Он, видимо, заключает какое-то соглашение, и его посылают на виллу «Белый конь». А вот что происходит там? Кто-то должен это выяснить.
– Продолжайте.
– Ведь пока мы не узнаем, как именно действует Тирза Грей, мы не можем пойти дальше. Ваш доктор Корриган говорит, что это невероятная ахинея, но так ли это?
Лежен вздохнул:
– Вы знаете, и мой ответ, и ответ любого разумного человека будет: «Конечно, вздор!» Но я сейчас говорю с вами не как официальное лицо. Много невероятного случалось в последнее столетие. Поверил бы кто-нибудь полвека назад, что из маленького ящичка можно услышать, как бьет Биг-Бен? А через минуту, теперь уже в открытое окно, снова донесутся его удары? И никакой чертовщины! Просто звук распространяют два вида звуковых волн, а сами часы на башне били только раз. Можно ли в те дни было вообразить, что из своей гостиной можно разговаривать с кем-то в Нью-Йорке, и без всяких проволок и проводов? Поверили бы вы... Э, да сколько еще всего в окружающей нас жизни, про что и малые дети теперь знают.
– Иными словами, невозможного нет.
– Верно. Если вы спросите у меня: а может ли Тирза Грей закатить глаза, впасть в транс, сделать волевое усилие и отправить кого-нибудь на тот свет, я все же отвечу: «Не может». Но без всякой уверенности. Нет у меня полной уверенности. Вдруг она что-то такое изобрела?
– Да, и то, что сегодня кажется сверхъестественным, завтра станет достоянием науки.
– Но учтите, говорю я с вами неофициально.
– Друг мой, вы говорите разумные вещи. И вывод таков: кому-то следует отправиться туда лично и увидеть все своими глазами.
Лежен пристально взглянул на меня.
– Почва подготовлена, – добавил я, устроившись поудобнее в кресле, и изложил наш с Джинджер план.
Он слушал хмуро, пощипывая нижнюю губу.
– Понимаю вас, мистер Истербрук. Обстоятельства, как говорится, дают вам возможность предпринять нужные шаги. Но осознаете ли вы полностью, что план ваш таит в себе риск? Это опасные люди. Вы очень рискуете, а ваша приятельница, безусловно, еще больше.
– Знаю, – сказал я. – Знаю... Мы многократно это обсудили. Мне ее роль не по душе. Но она ни за что не откажется. Она, черт побери, горит желанием добраться до сути.
Лежен вдруг спросил:
– Вы говорите, она рыжая?
– Да, – отозвался я удивленно.
– С рыжими женщинами и вправду спорить бесполезно. Уж я-то знаю.
«Не женат ли он случайно на рыжей?» – подумал я.
Глава 16
РАССКАЗЫВАЕТ МАРК ИСТЕРБРУК
Я не испытывал ни малейшего волнения, когда явился к Брэдли вторично. По правде говоря, этот второй визит доставил мне даже некоторое удовольствие.
– Постарайтесь войти в роль, – напутствовала меня Джинджер, и я точно последовал ее указанию.
Мистер Брэдли встретил меня с улыбкой.
– Рад вас видеть, – сказал он, протягивая пухлую руку. – Все обдумали? Торопиться некуда, как я вам уже говорил. Время терпит.
Я ответил:
– Нет, мое дело не терпит отлагательства. Ждать нельзя.
Брэдли оглядел меня с головы до ног. Он заметил мое волнение, заметил, что я отвожу глаза, не знаю, куда девать руки, да еще уронил шляпу.
– Ну что же, – ответил он. – Посмотрим, что можно предпринять. Вы хотите заключить какое-то пари? Вот и прекрасно: отвлекает от дурных мыслей.
– Суть заключается вот в чем... – начал я и смолк.
Пусть Брэдли сам приступит к делу. И он не заставил себя ждать.
– Вы, видно, чем-то обеспокоены, – сказал он. – К тому же вы человек осторожный. Осторожность – качество похвальное. Никогда не говори ничего такого, что твоей матушке не следует слышать! А может, вы думаете, у меня в конторе «жучок»?
Я не понял его, и это, видимо, отразилось у меня на лице.
– Жаргонное словечко. Так называют магнитофон, – объяснил Брэдли. – Записывающее устройство. Даю вам честное слово, здесь ничего этого нет. Наш разговор записан не будет. А если вы мне не верите – собственно, почему вы должны мне верить? – добавил он с подкупающей прямотой, – у вас есть полное право назвать свое место встречи: ресторан, зал ожидания на каком-нибудь замечательном английском вокзале, и там мы все обсудим.
Я сказал, что его контора вполне меня устраивает.
– Разумно! Мне ни к чему вас подводить, смею вас заверить. С точки зрения закона ни вы, ни я словечка друг другу во вред не произнесем. Давайте так: вас что-то беспокоит. Вы встречаете у меня сочувствие и хотите поделиться со мной своими бедами. Я человек опытный, могу дать дельный совет. И у вас легче станет на душе. Как вы на это смотрите?
Я смотрел положительно и начал, запинаясь, свой рассказ.
Мистер Брэдли был отличным собеседником: вставлял, где нужно, ободряющие замечания, помогал выразить мысль. Он внимал мне с сочувствием, и я без утайки поведал ему о своем юношеском увлечении, о тайном браке с Дорис.