Выпуск 1. Том 5
Шрифт:
– Сколько хочешь.
– А белые петухи были?
– Конечно. Этим занимается Белла.
– А трансы и так далее?
– В наилучшем виде.
– Похоже, тебе это показалось неинтересным, – сказала она разочарованно и недовольно.
Я ответил:
– Три дамы несколько пересолили, но, по крайней мере, я удовлетворил свое любопытство.
Когда Роуда отправилась на кухню, Деспард заметил:
– В некотором роде пережили потрясение?
– Ну, как вам сказать... – Я хотел свести все к шутке, но Деспарда обмануть было нелегко, пришлось сознаться. – Вообще-то все довольно мерзко, – медленно ответил я.
Он кивнул.
– По сути дела, такому не веришь, – проговорил он. – Разумного объяснения не найти, потому и не веришь. Однако эта магия порой оказывает свое действие. Я многого навидался в Восточной Африке. Знахари там обладают удивительной властью над людьми. И надо признать: случается иногда такое, что с точки зрения здравого смысла попросту не укладывается в голове.
– Люди умирают.
– Представьте себе, да. Если человек узнаёт, что темные силы избрали его своей жертвой, он гибнет.
– Действует сила внушения, по-видимому?
– Вероятно.
– Но вы, похоже, эту точку зрения не разделяете?
– Нет, не совсем. Иногда происходит такое, чего не объяснить. Не дают ответа и бойко состряпанные западные научные теории. На европейцев колдовские чары не влияют – хотя я знаю несколько случаев, когда и такое бывало. Но если непоколебимая вера в сверхъестественное владеет людьми изначально, то они подвержены воздействию магических заклятий. – Деспард смолк.
– Согласен, назидательный тон научных теорий многое оставляет без ответа, – задумчиво подтвердил я. – Странное случается и у нас. Однажды в больнице в Лондоне я видел молодую пациентку. Девушка страдала неврозом, была под наблюдением врача. Жаловалась на беспричинные дикие боли в костях. Считалось, что она жертва истерии. Доктор сказал: если провести раскаленным железным прутом по ее руке, боли исчезнут, она излечится. Согласится ли она на такое? Девушка согласилась.
Она отвернулась и зажмурилась. Доктор обмакнул стеклянную палочку в холодную воду и провел ею по внутренней стороне руки – от локтя до кисти. Пациентка кричала, как от невыносимой боли. «Вы теперь поправитесь», – заверил доктор. А она говорит: «Я очень надеюсь. Но было нестерпимо больно. Жгло». Мне показалось самым странным не то, что она этому поверила, а ожог на коже. Палочка оставила воспаленный след.
– И она излечилась от болей? – с интересом спросил Деспард.
– Представьте себе, да. Этот ее неврит, или как его там, больше не проявлялся. Только с ожогом им пришлось повозиться, пока не зажил.
– Невероятно! – отозвался Деспард. – Веское доказательство, не так ли?
– Доктор сам был поражен.
– Еще бы! А почему вам хотелось побывать у этих дам на сеансе?
Я пожал плечами:
– Просто меня это занимает. Хотелось поглядеть на их представление.
Деспард ничего не сказал и, по-моему, не поверил.
А я отправился в дом викария.
Дверь оказалась открытой, хотя в доме, похоже, никого не было. Я прошел в маленькую комнату к телефону и позвонил Джинджер. Казалось, прошла целая вечность, пока ее голос в трубке ответил:
– Слушаю!
– Джинджер!
– А, это вы. Что случилось?
– Как вы себя чувствуете?
– Прекрасно. А почему вы спрашиваете?
У меня словно гора свалилась с плеч.
С Джинджер ничего не случилось – привычный задор в голосе совершенно успокоил меня. Как мог я поверить, что какой-то бред, ахинея подействуют на такого здорового и разумного человека, как она?
– Ну, я думал, вдруг что-нибудь вам приснилось или еще что, – промямлил я.
– Ничего мне не снилось. Но я каждую минуту просыпалась и старалась разобраться, не происходит ли со мной чего-то необычного. Я даже возмущалась: ведь ровным счетом ничего.
Мне стало смешно.
– Ну-ка, докладывайте, – приказала Джинджер. – Что там было?
– Ничего особенного. Сибил легла на пурпурный диван и впала в транс.
– Правда? Какая прелесть! – Джинджер залилась смехом. – Ложе, наверное, покрыто черным бархатом, а Сибил в чем мать родила?
– Сибил не мадам де Монтеспан. И обряд их не черная месса. Сибил была разодета в пух и прах, павлиньи узоры на платье, все расшито символами.
– Вполне в духе Сибил. А Белла?
– Про Беллу тошно вспоминать. Зарезала петушка и обмакнула в кровь вашу перчатку.
– О-о-о, гадость... А еще?
– Тирза не поскупилась на всевозможные фокусы. Вызвала духа – зовут его вроде Макэндал. Еще был приглушенный свет и заклинания. Все это может, однако, производить должный эффект, найдутся люди, которых так можно и напугать, – сообщил я, уверенный, что говорю тоном, не вызывающим подозрений.
– А вы не испугались?
– Белла меня несколько ошарашила – у нее был огромный нож, я боялся пойти по стопам петуха в качестве второго жертвоприношения, если она совсем потеряет голову.
– А больше вас ничто не устрашило? – настаивала Джинджер.
– На меня такие вещи не действуют.
– А почему у вас стал такой обрадованный голос, когда я сказала, что все в порядке?
– Потому что... – Я замолчал.
– Ладно, – смилостивилась Джинджер. – Можете не отвечать. И не старайтесь изо всех сил делать вид, будто все это вам нипочем. Что-то, видимо, произвело на вас определенное впечатление.
– Просто они, то есть Тирза, казалось, так уверены в результатах.
– Уверены, что их мероприятие действительно приведет к смерти намеченной жертвы? – Голос Джинджер звучал недоверчиво.
– Конечно, они все полоумные, – откликнулся я.
– И Белла тоже выглядела уверенной?
Подумав, я ответил:
– Белла, видимо, просто получает от этого удовольствие. С наслаждением убивает петушка, впадает в экстаз, насылая на кого-то порчу. Слышали бы вы, как она испускает стоны: «Кровь... кровь...» – просто нечто из ряда вон выходящее.
– Вот бы послушать, – мечтательно проговорила Джинджер.