Выпуской бал, или "Вашу руку, мадемуазель!"
Шрифт:
— Разве ваши родовые земли не в Альби?
— Да, папины. Я там даже не была.
— Тогда ответьте, как вам удобно, — мягко попросил он. — Может быть, я пойму?
— Non molto brillante um`po triste [8] .
— Perche? [9]
Виолетта отвернулась, скрывая невольную улыбку. По одному слову, по интонации она почувствовала, что сердцеед неплохо говорит по-итальянски. Уж точно понимает свободно. Средиземноморцы, обычно, знают несколько языков близких соседей. Всё так же глядя в сторону, опустив глазки, Одората-младшая сказала совсем
8
"Нон мольто бриланте, ум`по триштэ" — "Не слишком блестяще, слегка грустно" (итал). В разговорной речи сокращено "un poco" — немного, и в "тристэ" Виолетта произнесла на неаполитанский манер "ш" вместо "с".
9
Пэркэ? — Почему (итал.)
— Учителя не разрешают мне говорить на итальянском, когда есть другая возможность. Французский мне родной, но практика нужна всё время. При дворе важно произношение…
— У вас не парижский выговор и потому очень чистый, — сдержанно похвалил Гиацинт.
— У вас тоже.
— Я притворяюсь, — усмехнулся партнер по танцу. И в груди что-то дернулось, синхронно с тем, как дрогнули ее ресницы. Виола сейчас очень хотела взглянуть на его лицо, но сознательно удержалась. Ах так, мадемуазель? Это упрямство, а не страх! Ладно же… Ещё попадешься!
Многоножка придирался ко всем, где бы пара ни стояла в общей цепи, двигаться все должны безупречно! Танец — не живая картина, даже не спектакль, у которого есть парадная сторона — та, что к залу, есть сцены с ведущими героями, и есть массовка, которая не так важна. Бальный танец движется по кругу, и в нем последние могут стать первыми, как неустанно повторял маэстро. Вообще-то, в его постановке тоже имелась парадная сторона, обращенная к тронам.
Барышни взволнованно гадали, будет или не будет на балу король? Маэстро Ильвен грозно уверял, что несомненно будет! Каждый раз подстегивая старательность словами: "Та-а-ак, а теперь танцуем как для его величества!"
Два с половиной часа наконец-то прошли, но ученики не расходились. Музыка смолкла, мадам Эльбина пила холодный чай, листала ноты, краем глаза следя за порядком. Многоножку куда-то вызвали, и все его ждали, потому что в конце урока полагалось выслушать замечания маэстро, личные и общие. Ученики отдыхали на низких скамеечках или без дела слонялись по залу.
Переодеваться им ненужно, в отличие от официальных уроков, они даже разминку не проводили, все танцевали в обычной одежде. Только девчонкам строго полагалось ходить в юбках или платьях, способных красиво кружиться, не узких и не слишком коротких. Брюки — ни-ни, даже не думайте! Некоторые хитрюги, помня легендарный пример Амариллис, ходили на занятия в узких брючках для верховой езды, а в костюмерной зала брали пышные прозрачные юбки, которые беспечно сбрасывали после урока. Кое-кто надевал специальные туфли для танца, но переобуться много времени не занимало.
В другой раз Гиацинт сбежал бы после первых пяти минут ожидания. Все, кто близко наблюдал графа, прекрасно знали, что он вечно спешил. Вероятно, поэтому много чего успевал. Именно это свойство — когда в самых плавных движениях сквозит взведенная пружина, загнало Гиацинта в ловушку первых пар на танцах. Но сейчас граф спокойно стоял под стеной, наблюдая, как Виолетта меняет легкие босоножки на высоких каблуках на обычные весенние туфельки на плоской подошве. Серебристые босоножки почти не занимали места, она спрятала их в сумочку, которую
Обычная небольшая дамская сумочка, которые несчастные создания, не одаренные природой вместительными карманами, вынуждены носить с собой практически повсюду. Особенно, если выходят в мало-мальски "дальний рейс", к примеру, в кафе… Кстати!
Не спрашивая разрешения, граф присел рядом.
— Тот же вопрос, — тихо сказал он. — О чем вы грустите?
— Ждала сегодня письмо от сестры, но его нет, — ответила Виола. Видно и правда, слишком огорчена, чтобы отказываться поделиться грустными мыслями, как того требует хорошее воспитание. — Раньше они приходили хотя бы раз в неделю.
— Младшая сестра?
— Старшая.
— Вам повезло.
Виола удивилась его тону. Граф как-то странно это сказал, не с обычным вежливым интересом, как о глубоко личном.
— Почему?
— Ну, вы же ее, вроде, любите. Хороший старший… родственник, намного более удачное приобретение, чем младший. Уж поверьте, — он усмехнулся своим мыслям.
— Вы — младший в семье? — правильно поняла намек Виола. Гиацинт смотрел в сторону, сидя вполоборота к ней, но знал, куда она сейчас смотрит. На мочке уха у него ещё заметен заросший след от сережки. Обычно ее носят младшие сыновья или единственные наследники рода. По старинной традиции их старались беречь в бою. О морском обычае она не знает.
— У моих родителей я единственный ребенок. А у вас — только сестра и мама?
— Да.
— А родители родителей?
— Я их не знаю. — Виола слабо улыбнулась: — У нас не самая традиционная итальянская семья, когда на праздники собираются по две деревни в полном составе!
— Сестра ещё не замужем?
— Нет… но уже выбрала свой путь.
Гиацинт заинтересованно двинул бровями:
— Так говорите, будто она ушла в монастырь! Или только собирается…
Виола вздрогнула, не ожидая, что он так близко угадает. И так легко! Этой зимой ее сестра Фиалка стала послушницей в ордене Пассифлоры. Это звучит невероятно, скорее, из-за известности самой Великой Мадемуазель Пассифлоры Страстоцвет, чем из-за знатности будущей монахини. В любом случае, Виолетта не собиралась обсуждать выбор сестры и хвастаться знакомством с мировой знаменитостью. А граф не отставал.
— Ваша сестра живет в Неаполе?
— Уже нет. Она путешествует с… по работе, со своей начальницей.
— Понятно, — кивнул он так, словно и правда понял, хотя всего лишь успокоил собеседницу, что больше ни о чем не спросит. — Если письма должны идти через море, они могут надолго задержаться. Только станции пневматической почты и близкие курьеры практически не зависят от погоды. Если опоздание меньше двух недель, для моря это ерунда. Не нужно беспокоиться заранее.
Виола благодарно кивнула, видимо, письма шли издалека. Граф понял, что лучшего момента для него не будет. Сейчас или черт-знает-когда!
— Все говорят, девичью грусть легко прогнать чем-нибудь вкусненьким, — самым легкомысленным светским тоном заметил он. — Желательно, сладким. Хотите, проверим?
— А мужскую? — тихонько хмыкнула скромница.
— Тоже. Но обычно вместо сладкого советуют крепкое, — усмехнулся он, далеко не считая, что этот метод действует на всех одинаково.
Виола молчала как-то заинтересованно, будто ход мыслей собеседника ее развлекает. Она тогда чуть склоняет голову к плечу с выражением: "Неужели? И что дальше?" — знак, что не против послушать ещё.