Выруба
Шрифт:
— Угу.
— А оптика, какая?
— Родная — эСВэДэшная.
— Да ты чё?
— Точно.
— Имя у тебя какое-то странное. Редкое.
— Обычное имя. Ни я же его придумал. Виктория — тоже красивое имя.
— Это да, — согласился Виктор, не поняв подвоха. — А магазин у тебя на сколько патронов?
— Один — на пять, второй — на десять.
Ермолаю делать в принципе тоже было нечего, поэтому он и отвечал, коротая дорогу.
— Во, Макарыч, есть, кого на крайний номер ставить, — обратился Пахомов к капитану. — У него тоже «длинное ружьё», и выстрел не один, а целых десять. Лафа! Я нынче на нормальных номерах
— Там видно будет, — ответил капитан.
— Так что, брат, готовься — фланги твои.
— Было бы в кого стрелять.
Машину подкинуло прилично. Бутылка залетела под лавку, громко ударилась о стену, но не разбилась. Наклоняться за ней было не удобно, и она стала кататься по полу туда-сюда всю дорогу.
— А у тебя что, тоже нарезное? — Теперь уже Ермолай обращался к Вичику.
— Да! — гордо ответил тот и не поленился достать из чехла своё ружьё.
Из двух вертикальных стволов один был двенадцатого калибра, а другой — 7,62.
— Хорошая пушка, — оценил Ермолай.
— А то?!
У остальных членов команды были старые, видавшие виды двустволки: «ТОЗ-34», «ИЖ-27» и даже курковка «БМ-16». Только у капитана была «эМЦэшка». Поэтому Вичика и ставили на крайний номер у поля, чтобы «догонял», если зверь пойдет в сторону. Теперь должно всё измениться — Вичик предвкушал победу. С крайнего номера он никого ни разу не подстрелил.
— Ты обрати внимание, Ерёма, — так уже запанибрата обращался Вичик, — мой ствол подлиннее твоего будет.
— Серьезно, что ли?
— Точно говорю!
Расчехлили Еремин карабин. Замерили — оказалось действительно сантиметров на восемь-десять длиннее.
— Да — длиннее, — согласился Ермолай, но, подумав, сказал: — Ну и что? У тебя патроны автоматные, у меня — винтпатрон. Считай то на то и выходит — заряд-то у меня по мощней будет. Да и, не дай Бог, осечка — я передернул затвор и всё, а тебе переламывай и новый вставляй. Так что, брат Витуха, длинный ствол — это ещё совсем не преимущество.
«Витуха», — повторили мужики и заулыбались.
А Витуха, натянуто, еле заметно качая головой, ответил:
— Вот тебе и стоять на крайнем номере. А уж в центре-то я не промахнусь.
— Ты, смотри загонщика не зацепи своим нарезным! — предупредил его капитан.
— Спакуха, не зацеплю!
Виктор махнул рукой, достал «Беломор», свистнул в гильзу и откинулся, закурив. Разговор окончен.
Пустая бутылка каталась под лавкой. Мужики бубнили кто о чём.
В начале одиннадцатого добрались до Добролёта. Возле так называемого «Дома охотника» машина остановилась. Двери будки открылись и из неё стали выбираться на свет божий охотники. Из кабины, заглушив мотор, выпрыгнул Семеныч. Из калитки навстречу приезжим вышел худой человек неопределенного возраста (от сорока до семидесяти пяти) в коротко обрезанных валенках, в рваном трико с растянутыми коленями, под телогрейкой рябила тельняшка, к полуплешивой голове прилипла старая ушанка из потертой ондатры. Мороз чуть спал, но ещё ни настолько, чтобы в таком виде бродить по улице. Но мужик, видно, был привыкший, да и только что из тепла — ещё не успел почувствовать погоды. В машине, кстати, тоже потеплело — надышали.
— Здорово, Саня! Принимай гостей. — Капитан-Макарыч крепко пожал руку мужику.
Тот хотел было открывать ворота, но капитан сказал:
— Не надо. Мы сейчас лишнее сгрузим и сразу в загон. Зверь есть?
— Говорят, есть, — неопределенно ответил Саня. — Когда? Вот, в среду городские гоняли. Говорят, есть, но не добыли. Зайцев много. Пять зайцев настрелили, одного мне отдали. Ночевали тут.
— Опять чужих пускаешь? — сердито спросил Макарыч.
— Да я это… Коли Лемешева друзья… В прошлом году…
— Ты давай бизнес тут не разводи, чужих не приваживай — сам знаешь чьи угодья! — не дал договорить капитан. — Понавадятся — палкой не отобьешь!
Макарыч был недоволен, мужичок пожалел, что сказал, но что делать?
— Они ночью приехали, замерзли, стучат. Как не пустить? Коля Лемешев…
— Всё! После переговорим! Разгружайся, мужики. А ты баню топи на вечер — кости погреем. Пиво есть?
— Ну, в Сельпо всегда есть.
Макарыч посмотрел на Ермолая. Тот молча полез в карман:
— Сколько?
— Сам считай.
Ермолай прикинул, отсчитал, протянул деньги Сане:
— Купишь?
— Сделаем!
Разгружать особо было нечего: из рюкзаков повытаскивали лишнюю одежду и провиант, затащили в сени ящик гвоздей, бензопилу, и несколько банок краски — всё это оказалось под сидениями в будке. Оружие оставили в машине, туда же снова закинули рюкзаки с необходимым оптимальным набором еды и боеприпасов и посадили в кабину для охраны Димку — то ли сына, то ли внука этого самого Сани. После чего мужики сходили куда надо, и, шумно топоча и обметая снег с унтов, собрались в огромной столовой Дома Охотника. Здесь, за длинным струганным столом, все расселись по обе стороны, закурили, одновременно разобрав эмалированные кружки, заранее приготовленные для чая с дороги. Всего в команде было пятнадцать человек — стандартная команда для этого дела. Саня притащил закопченный чайник крутого кипятка, засыпал в него горсть заварки и предложил: «Пейте». Пока курили, чай заварился. Достали конфеты и пакет с печеньем. Горячий чаёк прошибал. Сняли шапки и расстегнули бушлаты. Несколько минут ничего не происходило — мужики отогревались, хрустели печеньем и грызли передними зубами карамель — всё по военному. Потом капитан, сидящий на торце стола, достал из-за пазухи авторучку, блокнот, вырвал лист, разорвал его на три равные части и что-то там начал писать. Через минуту, положив перед собой три листочка с цифрами: 147, 258, 369, он сказал:
— Разберитесь по пятеркам. Борис Семенович, ты с Ермолаем в одной, мы с Батей в одной — остальные, как хотите.
Мужики, посовещавшись, разделились по пять человек и расселись соответственно. Семеныч, Ермолай, Пахомов, Микумин и тот мужик, которому Ленка яйца положила, оказались в одной пятерке. Звали мужика Андрей Андреевич. Закусив нижнюю губу, капитан оценил каждую пятерку и сказал:
— Так. Нормально. Боря, твой паренёк с карабином будет стоять с краю, так что, извини, ты тянешь с крайними номерами.
И, свернув в трубочки листки с цифрами 147 и 369, он бросил их в шапку, встряхнул и протянул шапку Борису. Борис вытянул 369.
— Как учили! — сказал Боря.
Мужики покивали головами — Боря вытянул счастливый билет. Не понятно почему, но он считался лучше другого.
Оставшиеся разыграли 147 и 258. Капитанская пятерка выудила средние номера.
Окунув лицо в ладони, потерев глаза и щеки, капитан из-под седых густых бровей посмотрел на команду (было видно, что он доволен) и подытожил: