Вырваться из плена
Шрифт:
И что самое странное, я не помню его лица, не помню вообще ничего о том, как он выглядел. Когда я убежала от преследователя и рассказала все маме, она вызвала милицию (тогда еще милицию). Но я не смогла описать им его внешность.
* * *
«Он был с усами или без?»
«Не знаю», ответила я.
«В темной одежде или светлой?»
«Не помню».
«Высокий? Толстый? Худой?»
«Худой. И, кажется, лицо его было приятное».
Он крутился около школы. Высматривал меня. Даже зашел внутрь. Именно поэтому я позже узнала
Меня спасла тогда моя природная настороженность. И еще одна маленькая деталь. Если бы не это…
Второй раз меня все-таки похитили. Банда, наводящая страх на весь город, занимающаяся секс торговлей. Там, где я совсем не ожидала столкнуться с опасностью. В моем любимом спортивном комплексе.
Я редко спускалась на подземную парковку, но каждый раз там было достаточно людей. И только в то злополучное утро мы с Юлей оказались там одни. Одни против безжалостных и жестоких насильников.
Спустя время мама предлагала мне записаться на курсы бачаты в новый спортивный комплекс, который построил известный в городе меценат Максим Воронцов. Система безопасности там на высшем уровне. Но я так и не смогла пересилить себя.
Возможно, со временем все забылось бы. Но оказалось, что даже самым близким мужчинам доверять нельзя. Даже если этот мужчина — твой отец.
Когда папа ушел, ни разу не приходил навестить меня. Но в чем я провинилась? Однажды я позвонила ему и в разговоре обмолвилась, что бабушка тяжело заболела. Он проворчал, что денег у него нет. «Вам всегда от меня нужны были только деньги». Это все, что он сказал.
Я постаралась списать все на его болезненное пристрастие к азартным играм. Да. Это болезнь. Даже врачи это подтверждают. И все равно невыразимо больно, что папа так изменился.
Возможно, все же я несправедлива к Андрею. Но я ничего не знаю о нем. Знаю лишь, что в его присутствии в груди что-то болезненно сжимается и меня накрывает с головой незнакомыми эмоциями. Однако чувство страха и недоверия все еще сильно. И отчего-то встреча с ним всколыхнула столько воспоминаний. Обо всех этих событиях.
Можно было бы предположить, что такое случается иногда. Не все мужчины таковы. Но теперь, после всего я твердо убеждена, что все мужчины рано или поздно предадут твое доверие, обманут. Сделают больно физически или морально. Намеренно или случайно.
Я никогда ранее не была мнительной. Но я имею достаточно примеров перед глазами, чтобы так думать. Последний из них самый свежий.
Мне снова невольно вспоминается семья, в которой я работала няней несколько месяцев, перед тем как меня со скандалом уволили. Я не ожидала, что, согласившись присматривать за маленькой девочкой, столкнусь с такой трагедией. Что передо мной развернется целая драма одной семьи, свидетелем и участником которой я невольно оказалась.
Как отец мог так поступить со своей дочкой? Неужели, он был настолько слаб, что боялся остаться один без женщины? Чужой женщины, которая разрушила их семью и превратила жизнь
Может быть, сказка о золушке, над которой издевалась мачеха на глазах у ее отца, не так уж и далека от реальности?
Когда рабочий день близится к концу, снова чаще поглядываю на часы и отмечаю, кто уже ушел из персонала, а кто еще нет. Мне нельзя быть самой последней. Больше нет.
Все еще думая о Лизе, о том, что мне запрещено теперь навестить ее или даже позвонить, сажусь в трамвай. Занимаю место у окна, как всегда. Я люблю эту историческую часть города с узкими, уютными улочками, старой брусчаткой и трамвайными рельсами, с небольшими двух и трехэтажными домиками. Здесь гораздо приятнее, чем в новых кварталах с однотипными высотками. И куда гораздо приятнее, чем в унылом не самом благополучном районе, куда нам с мамой пришлось переехать.
Когда трамвай проезжает мимо зеленого сквера с фонтаном, рядом с которым находится музыкальное училище, я вытягиваю шею, вслушиваясь в звуки города. Сегодня там репетируют Вивальди. Звуки скрипки отчетливо пробиваются через гул машин, вызывая у меня улыбку.
Все-таки есть приятные моменты, за которые хочется цепляться.
Интересно, какую музыку слушает Андрей?
И почему я об этом подумала?
Смогу ли я уснуть этой ночью?
* * *
Следующий день не приносит облегчения, и даже небывалый наплыв пациентов не помогает мне отвлечься от самокопания. Всю прошлую ночь я ворочалась, тщетно силясь заснуть. Сердце спорило с разумом. Я совсем запуталась. Я так устала.
Я не очень хорошо запомнила лицо Андрея тогда, в том ужасном заброшенном доме. Но меня еще долго преследовал во снах его успокаивающий голос, когда он снял с себя и набросил на мои плечи рубашку, не переставая разговаривать со мной. Так мягко.
То, как неожиданно мы столкнулись среди большого города, — просто случайность? Судьба?
Может быть, это действительно знак судьбы? Верю ли я в судьбу?
Что, если с уходом Андрея я упустила что-то очень важное в жизни?
Как грустно, но даже если так, это уже не имеет более значения. Я не могу довериться мужчине.
Потому что все они оказываются не теми, кем кажутся. Всем мужчинам нужно только одно.
Бросаю тревожный взгляд на закрытую дверь кабинета.
Георгий Валентинович поначалу тоже показался мне самым добрейшим, самым приятным человеком, делающим благородное дело, спасающим животных. С умными глазами и спокойной манерой говорить.
Однако недавно все изменилось.
Главврач, он же хозяин клиники, попросил меня задержаться в конце рабочего дня и начал зажимать, предлагая поехать к нему домой.
Должно быть, на моем лице было выражение такого глубочайшего шока и страха, что он тут же убрал свои руки и перевел все в шутку.
Я выскочила, не помня себя, на улицу, и едва успела запрыгнуть в отходящий от остановки трамвай. Только спустя несколько минут я начала дышать свободнее, и меня осенило, почему он взял меня на работу без какого-либо опыта. Все оказалось банально и пошло. У него был свой примитивный интерес.