Выше над крышами
Шрифт:
Василиска подвинулась ближе к спонтанному собеседнику. Демид мимолётно взглянул на девушку и снова отвернулся к огню, но заметил, что её взгляд был искренне заинтересованным и не осуждающим. Когда на тебя так смотрят, то точно хотят узнать мнение — как есть, без прикрас и вежливого лицемерия.
— Понимаешь, ему кажется, что ты смотришь на него сверху вниз. Он пытается исправить это положение, как может… — попыталась объяснить Василиса.
— Ты тоже пойми меня правильно, дело не в том, что я не хочу общаться с теми, кто стоит ниже меня. Дело не в людях или моём отношении к ним, дело в отсутствии общих тем, —
Мне его проблем не понять! Ну, один раз я могу кивать, как китайский болванчик, и делать сочувственный вид. Один. Раз. Но как можно продолжать общение с таким человеком? Лицемерить и раздражаться? Что делать-то? Вот и не общаюсь. А со стороны кажется, что я зажравшийся мажор, который надменно игнорирует человека; которому начхать на всех, кто недотягивает до моего уровня. Да мне, собственно, плевать, что про меня думают. Но факт остаётся фактом.
«Сытый голодного не разумеет», — хотела озвучить Василиса, но Демид опередил её:
— Сытый голодного не поймёт — это истина. Но это не значит, что сытый считает голодного ничтожеством. И это также не значит, что сытый должен всю свою еду отдать голодному, который не сумеет ею правильно распорядиться, и в итоге оба станут голодать, — он закончил мысль и помолчал несколько секунд. — Меня унесло уже. Прости за софистику.
Демид резко поднялся, кивнул Василисе, благодаря за общение и показывая, что на этом его монолог окончен, и направился к воротам, которые вскоре почти бесшумно и медленно поползли вбок, выпуская парня.
Девушка молча проводила его взглядом.
«Это как отопление. — Пронеслась у неё занятная мысль. — Когда живёшь в квартире, то мёрзнешь и страдаешь осенью в ожидании тёплых батарей. Это твоя проблема. Но стоит перебраться в собственный дом, как у моих мамы с папой, то начало отопительного сезона перестаёт быть для тебя проблемой. И вроде сочувствуешь окружающим, понимаешь их, жалеешь, что мёрзнут, но… это не имеет для тебя больше важности, это не часть твоей жизни, ты заморачиваешься другими вещами».
Василисе точно было что сказать в ответ на монолог, но Демид очень быстро ретировался, или это она слишком долго обдумывала сказанное им.
Впрочем, её поджидал ещё один подвох: у второго выхода — с кухни — стояли Стёпа и Лиза, которые хотели позвать засидевшихся пить чай, но так и притихли там, не посмев мешать беседе. Можно со стопроцентной уверенностью было утверждать, что добрую половину разговора они слышали. Увлёкшись, Демид высказывался довольно-таки громко, что нетипично для него.
Глава 5
Василиска поднялась, развела руками, состряпала физиономию «такова жизнь» и двинулась к ним.
— Подслушивать нехорошо, — первым делом выдала она, но с улыбкой.
— Ух, серьёзный тип, — закивал в такт своим словам
— Угу, — виновато подтвердила Лиза, кутаясь в мягкий светло-бежевый плед. Первое, что она сделала, войдя в дом, так это накинула на плечи, как мантию, этот плед крупной вязки, и теперь его не снимала.
— Мало нам проблем с попаданчеством в иные миры, так давайте ещё межличностные конфликты разведём, — вздохнула Василиска, но опять-таки с лёгкой улыбочкой.
— Я больше не буду, — сам себе не веря, выдал Стёпа. — Честно. Клянусь! — паясничал он, приложив большую ручищу к сердцу.
Девчонки многозначительно переглянулись, они были солидарны в своём неверии в Стёпкины обещания.
Собравшись за огромным кухонным столом, троица в тишине попивала чай. Бывает такое, что на всех одновременно накатывает приступ молчанки.
Демид вернулся где-то через полчаса, но Стёпа и девушки всё ещё сидели на кухне, теперь уже перекидываясь незначительными фразами и доедая печенье-крендельки, купленные в супермаркете.
Брюнет окинул взором компанию: Стёпа уверенно посмотрел в глаза в ответ, а Лиза смущённо, как провинившийся ребёнок, отвела взгляд. Демид сделал вывод, что Василиса пересказала ребятам их разговор, впрочем, он не видел в этом ничего страшного. Сейчас парень уже успокоился, иногда полезно резко выплеснуть накопившееся, особенно, если есть кому выслушать и этот кто-то искренне желает тебя понять.
— Чайку? — спросила Василиса, потянувшись за чайником. Её невозмутимый вид порадовал Демида и он, с чуть уловимой улыбкой, кивнул.
Ароматный напиток с долькой лимона приятно согрел. Прозрачное стекло чашки позволяло рассмотреть игру цвета: лимон «съедал» терпкий коньячный оттенок чая и превращал напиток в золотистый, под цвет листьев в осеннем садовом убранстве.
Купить лимон предложила Василиса, и теперь все признали её затею гениальной.
Дома было тепло и уютно. Просторнейшая кухня, переходящая в гостиную, гармонично соединившая в себе этно и хай-тек, определённо заслуживала оваций — в первую очередь, дизайнеру, придумавшему такую стильную красоту, а, во вторую, хозяину, рискнувшему на такой эксперимент. Мятно-зелёные и молочно-белые оттенки переплетались с серо-коричневыми, сталь соседствовала с древесиной. Современная многофункциональная встраиваемая техника находилась в окружении открытых полок с тщательно подобранной по цвету и расставленной по размеру посудой. Одна из стен имела грифельное покрытие, и на ней красовался миленький нарисованный кораблик в центре, и, потерявший актуальность, небрежно набросанный мелким почерком список продуктов — в левом углу.
Допив чай в тишине, изредка прерываемой фразами Василисы и Стёпы, Демид зевнул, спрятав зевок за сжатой в кулак ладонью.
— Пойду спать, — он сдержанно поставил в известность присутствующих о своих дальнейших планах.
— Я тоже, — кивнула Лиза, которая уже клевала носом, но вновь не осмеливалась первой удалиться.
Все обменялись дежурными пожеланиями «спокойной ночи». Но Василиска и Степан остались. Василиса по жизни была типичной «совой» и, как бы сильно ни устала, всё равно пока ощущала заряд привычной в эти часы бодрости. Стёпку что-то тревожило, он, в общем-то, спать уже хотел, но мысли не давали покоя.