Выше Севера – там, где Юг
Шрифт:
В микрофоне что-то щелкнуло и оттуда донёсся весёлый голос Федьки: “Завидно, да Саныч? Захожу на глиссаду, оппа!”
Когда Ан-2 распахнул пассажирскую дверь оттуда начали выпадать на снег деревенские девки. Все как одна становились на четвереньки и дружно блевали. Последним на снег молодцевато выпрыгнул Федька Погудин второй пилот Максима. Он дурашливо приложил руку к наискосок напяленной фуражке и весело отчеканил: “Докладываю! Курс начинающих стюардесс местной молодёжи успешно преподан!
От такой наглости Максим опешил: “Да я тебя…”
Захотелось врезать по наглой роже. Но Макс понимал, что на него смотрят прибывающие местные. Портить с ними отношения и компроментировать высокое звание летчика дурацким мордобоем не хотелось:
– …Врезать бы тебе…ты ж их убить мог!
– Командир! Я ж так…поразвлекся в меру сил, не то что ты…
Душная волна ярости захлестнула сознание Максима и он всё-таки поднял кулак, но тут услышал сиплый голос местного участкового Савелия Михайловича Огаркова: “Хулиганим, значит! На киче давно не был, да Федька?”
Савелий вынырнул из-за Максима и сноровисто окольцевал руки Фёдора наручниками.
“Э…дядя Савелий, мне ж работать ещё…ты чего?” – вытаращил глаза второй пилот.
Но Савелий был зол как никогда: “Сволочь, кобель ты сраный. За Машку ответишь!”
“Да я…я ничего ей не сделал. Саму спроси!” – упирался Федор.
Дочь участкового Маша, качаясь, оттолкнулась от самолёта и вяло махнула им рукой: “Ну правда, папа, мы сами попросили. Отпусти Федю.”
Но это панибратское «Федю» привело участкового в ещё большую ярость: “Федя, значит, Феденька… – передразнил Савелий – Поедет теперь твой Феденька в Сибирь! Там будет на зоне свои художества устраивать. Это злостное хулиганство! Статья! Поняла!”
Осознав серьезность ситуации, вмешался Максим: “Савелий Михайлович! Давайте поговорим, как люди. Его накажут. Серьёзно накажут в управлении. Но сейчас он мне нужен.”
Участковый развернулся к Максиму: “А ты, Максим Александрович, своего кореша не покрывай! Не покрывай! Нам в деревне все эти хулиганства не нужны! Вы ведь нам как семья! На вас все равняются! И вот завелась паршивая овца.”
“Я не паршивая овца!” – Влез в спор Фёдор.
“Да молчи ты! – Разозлился Максим и опять продолжил – Савелий Михайлович! Мне ж обратно лететь, и мне без второго пилота никак нельзя!”
Участковый на минуту заколебался, но преодолел себя: “Знаешь что Максим, закон есть закон. Ты за ним не углядел, значит оставь это дело мне.”
И повёл ошарашенного Федьку с взлетной полосы в сторону деревни.
Около аэровокзала Максима, Тамару, Федора и Савелия встретили недоумевающие пассажиры.
“Савелий Михайлович, кого поймал, бандита?” – Подскочила к участковому бойкая бабёнка Наташа – продавщица из местного сельмага.
“Максим, а рейс будет…Савелий, что ты творишь…Ну вот, опять…никакой демократии!” – Загалдели деревенские бабки обвешанные тюками.
“Тихо вы! – Остановился участковый – Он не бандит, а хулиган! Посидит суток пять в сарае, хуже не станет!”
“Пять суток!” – Взвизгнула Наташа. – Да у меня всё масло испортится! Даже солёное. Сам же спрашивать будешь!”
“Не надо превращать демократию в бардак, – защищался участковый, – закон есть закон!”
И тут из дверей избушки-аэропорта выскочил начальник Илья: “Макс, Федя, заканчивайте балаган! Пришла телефонограмма из Архангельска. В Золотице Паша Филимонова рожает. Фельдшерицу уже сорвали. Давайте туда!”
Савелий растерянно оглянулся: “Сеструха? Ей же врачи сказали, что никогда…”
Наташа тут же заорала: “Снимай наручники, а то точно – никогда!”
Савелий обалдело вытащил ключи и тут же сдернул с рук Фёдора браслеты. Потирая руки, Федор пробубнил Илье: “Так у нас и так переработка.”
Илья пожал плечами и покосился на Макса: “Ничего не знаю. Вы сами ближние. А Архангельск пока закрыт. Сильный боковой и снег.”
Но Макс уже принял решение и бросил Федору: “Слышь ты, ас низшего пилотажа, быстро отвязывай предкрылки!”
Фёдор вздохнул и затрусил к «кукурузнику».
У избушки аэровокзала взвизгнула рессорами буханка с красными крестами на боках. С неё грузно свалилась в снег фельдшер Марьяна и тут же закричала на всю взлётку своим высоким голосом: “Давайте скорее, я в самолёте принимать ребёнка не хочу!”
Уже минут пятнадцать Максим пытался обойти снежный заряд и подкрасться к аэропорту Архангельска с разных сторон. Федор тоже нервничал и давал дурацкие советы: “Командир, а давай поднырнём снизу!”
“Федька! Чему тебя учили в твоей ЦПШ. – Зло шипел вспотевший Макс. – Поднырнем до сдвига, сбросит нас метров на 40. Твоя мама мне, если тебя разобью, не простит.”
“Тогда может сверху! По крутой глиссаде!” – Не унимался Федор.
“Сверху-снизу это ты своим “стюардессам” предлагай, а на сверху у нас не ТУ-154…Чёрт, уйти то некуда. Не дотянем. У нас топлива на час. Остаётся ещё раз круг дать. “ – Соображал, не отводя взгляда от приборов, Максим.
В тесную кабину засунулась Наташа: “ Эй, мужики, когда сядем? У неё уже воды отошли, сейчас начнётся.”
Максим быстро глянул её сторонки снова уткнулся в приборы: “В течение часа сядем. Не подождёт?”
Наташа хмыкнула и прокричала прямо ему на ухо: “Ты это малому скажи! Мне нужен кто-то из вас. Мы все сделаем, нужен кто нас силой подстраховать сможет. Подержит её когда схватки сильные пойдут.”
Максим кивнул Фёдору: “ Иди ты.”
“А почему я?” – обреченно откинулся Федор.
“Потому что садиться будем по приборам со сдвигам ветра. А ты не потянешь. Это мой приказ!” – не глядя на второго пилота отчеканил Максим.