Выскочка из отморозков
Шрифт:
— Да чем хотите напугать? Страх не в доме. Это поправимо. И с мальчонкой найду общий язык. А вот меж нами склеится, получится иль нет?
Наталья смотрела на Герасима удивленно:
— Да разве мы звери? Если пить и драться не будешь, не станешь выгонять из дома и пропивать нажитое, не приведешь полный дом алкашей, а будешь хозяином, чего ж нам не ужиться? Ведь обоих жизнь потрепала. Разве не так? А в одиночку с бедами не сладить. О чем долго говорить, пошли ко мне. Там, на месте, все виднее. Вот и скажете, остаетесь с нами или нет. Одно дело здесь
Герасим не ожидал столь необычного приглашения, но мигом сообразил и согласился.
Они шли по оживленным улицам, стараясь идти рядом. Но их толкали, оттирали друг от друга.
— Давайте в автобус! Все ж три остановки. Их лучше проехать, — предложила Наталья.
Их сдавили, тесно прижали друг к другу пассажиры. Присесть негде, повернуться невозможно.
— Вот так и знакомятся люди! — хохотнул Герасим. Когда подъехали к остановке, Наталья не без усилий вырвала мужика из толпы пассажиров. А накрашенная девица в нахальном декольте и юбке без подола заметила едко:
— Во баба! Сущий танк! Я только пристроилась к тому козлу, она его из–под носа сперла!
Герасим шел следом за Натальей по тихой окраине. Женщина вела его все дальше от городского шума и суеты, от снующего транспорта и спешащих людей.
— Вот здесь мы живем! — Открыла калитку, пропустила гостя вперед. Тот оглядел дом и неспешно вошел следом за хозяйкой.
Герасима не удивило, что Борис, едва увидев его, стреканул из дома.
— Это нормально, таким и должно быть начало. Я вовсе не ожидал мгновенного признания. Он просто обязан вначале присмотреться ко мне, — успокаивал Наталью. Та чуть не плакала от досады.
Женщина накормила гостя, показала ему весь дом. Когда они вернулись со двора, Герасим спросил глухо:
— Ну, что решила, Наталья?
— Я? От вас слова жду…
— Тогда остаюсь. Устраивает ответ?
Женщина улыбалась. И все ж предложила:
— Если хотите, подумайте несколько дней. Я не тороплю.
— А не заждались ли мы этой встречи? Зачем испытывать судьбу в который раз? И давай на ты перейдем. Так оно теплее и ближе. Согласна?
— Конечно!
— Наташ! У меня дом покрепче, но места меньше, всего одна комната. Выбирай, где жить станем?
— Естественно, здесь! Где ж еще?
— Тогда слушай! У меня есть два брата. Они вечерами и по выходным займутся домом. Я, честно говоря, ни в плотницких, ни в столярных работах не разбираюсь. Но зато все остальное на мне.
— Остальное? А это что?
— Материалы, их качество и доставка… А еще оплата…
— Нет, ну это я сама…
— Наташ! Не хочу тебя обижать, но мы свой дом недавно отремонтировали. Трое нас. Все работаем. Но с материалами не скажу, что легко прошло. Так что сначала поднакопим. Иначе не осилим.
Наталья слушала, опустив голову. Не было сбережений у бабы, не имела родни. Никто ей не мог помочь. И завались дом на головы, никто не удивился бы и не пожалел.
— Герасим! Нелепо все это. Я дала объявление о знакомстве, а выходит, что запрягаю
— Ладно, Наташ! Будь у тебя дом — дворец, ты на меня не глянула б.
— Это почему? Вон мой сорванец, ты не успел порог переступить, он уж надерзил!
— А ты сколько лет с мужем прожила? — внезапно перебил Герасим.
— Прожила два года, остальные промучилась.
— С чего он пить стал?
— Друзья сбили. А у самого характера нет, чтобы отказаться. Мы вместе учились. Он ревизором стал. Ну, при такой должности друзей надо выбирать осторожнее. Теперь их у него нет ни одного. Только бомжи.
— А дом чей? Его?
— Нет. Он мой! Николай потому и злился, что никак не мог его пропить. Только если бы меня не стало. А уж с этим он старался…
Герасим сам не сразу понял, нравится ли ему Наталья. Уж каким–то серым, вымученным показалось знакомство. Женщина много и часто жаловалась. На мужа и сына, на дом и усталость, Герасима даже злила эта бесконечная заунывность.
— Наташ! Мы две недели живем под одной крышей. А спим врозь. Знаешь, почему к тебе не тянет? Ты скучна, как дождь. И капаешь, и жалуешься. Хоть бы раз рассмеялась или накричала! Тебе ж еще до сорока целых семь лет. А ты уже старуха в душе! А ну стряхни плесень с души! Докажи, что играет огонь в крови! И назло всему — жива в тебе баба!
— Герасим, я была такой! Но подрубили…
И Герасим понял: понадобится время, чтоб ожила, поверила и выпрямилась женщина.
Шли месяцы… Вот уже и дом отремонтирован. Куплен холодильник, пылесос. Наташка смотрит восторженно. А смотреть в глаза Герасиму не решается. Ее сын категорически отказался помогать отчиму и целыми днями бездельничает. Герасим отвез его в деревню к матери. И только тогда они остались вдвоем, предоставленные самим себе.
Взрослые люди… Они растерялись в образовавшейся пустоте, смотрели друг на друга, смущаясь. Как странно, все считают их семейной парой, а они все еще не решались спать в одной постели.
«Бросит он меня, уйдет», — дрожат руки женщины. Будь она моложе, все было бы проще и легче. Но не теперь, когда годы покатили на четвертый десяток…
«Ну чего я боюсь? Обычная, как и другие, баба. Может, давно ждет, чтоб завладел ею? А что, если козлом назовет, скажет, что воспользовался ее положением? Тьфу, чертовщина! Не то главное! Вдруг у меня ничего не получится? Бабы таких сбоев не прощают», — думал Герасим. И глянул на Наталью.
Та сидела на койке в ночной рубашке. Голова и плечи опущены. Ох и невеселые мысли беспокоили женщину.
— Натка!
— Что?
— Иди ко мне! — раскинул руки и увидел, как, вытерев глаза кулаками, разулыбалась, заспешила к нему, бросилась в объятия бездумно. — Натка! Ты самая красивая! Смейся чаще.
— А ты не бросишь, не сбежишь от нас?
— И не жди! Не надейся! Я не барбос, чтоб всяк день менять конуру!
— Герасим! А Борька, кажется, привыкает к тебе. Не меня, тебя спрашивал, будешь ли приезжать в деревню.