Высокая ставка
Шрифт:
Изабель продолжала барабанить, пока дверь не открылась. На пороге, жмурясь на солнце, появилась неряшливая толстуха.
— Изабель, внучка? Это ты?
Одутловатое, болезненно-бледное лицо старухи напоминало испорченную сосиску, от нее исходил мерзкий запах пота и спирта.
— Это ты, моя любимая внученька?
Изабель пропустила Сэла вперед.
— Да, это я, старая шлюха. Посмотри, кого я к тебе привела. Это мой продюсер и автор песен. Хочет сделать из меня известную певицу. Теперь мои пластинки будут покупать во всем мире.
Непомерно
— Внученька, моя любимая внученька, — причитала старуха. — Я знала, что ты не забудешь свою бедную бабушку. — Она приблизилась к Изабель. — Что ты мне привезла?
Изабель порылась в бумажном пакете и достала пачку крузейро, скрепленных резинкой.
— Вот твои проклятые деньги, старая ведьма. Деньги, которые ты получаешь за меня от калеки.
Она швырнула пачку Марии Мендес, своей «бабушке», но та замешкалась, к тому же плохо видела. Деньги угодили в щеку старухи и, отскочив, упали на землю.
— О, — простонала Мария Мендес, глядя под ноги.
— Послушай, старая шлюха, — продолжала Изабель, — он тебе нравится? Красивый, не правда ли?
— О, — снова простонала старуха, заметив наконец валявшуюся на земле пачку, и с мольбой посмотрела на Изабель.
— Прошу тебя, сделай милость, подними деньги.
— Нет уж, толстая корова, сама подними.
Старуха, не сводя глаз с купюр, ткнула в них пальцем и заголосила. Слезы ручьем текли по ее лицу.
— Прошу тебя. Прошу, — скулила она подобно ребенку.
Сэл не знал португальского, но понимал, что Изабель издевается над старухой. Он поднял деньги и, укоризненно взглянув на Изабель, протянул деньги Марии Мендес.
Изабель вызывающе, в упор смотрела на него.
— Спасибо, спасибо, — сквозь слезы шептала старуха, прижимая руки Сэла к груди. — Большое спасибо.
Брезгливо поморщившись, Изабель тряхнула головой и пошла прочь. Глядя ей вслед, Сэл с трудом высвободил руки — старуха вцепилась в них мертвой хваткой.
Вскоре они вернулись к машине — неподалеку мальчишки играли в футбол.
— Моя мать ее ненавидела, и я ненавижу.
Изабель сидела в машине, глядя прямо перед собой, сердито поджав губы. Обычно она казалась значительно старше своих лет, а сейчас выглядела шестнадцатилетней девчушкой.
— Изи, но она ведь немощная, несчастная старуха.
Изабель резко повернулась к нему, лицо ее дышало ненавистью:
— Она торговала моей матерью, словно рабыней, сделала из нее проститутку.
Сэл всплеснул руками.
— Послушай, может, я что-то не понимаю? Тогда объясни все по порядку. Может, ты имеешь в виду своего отца, а не мать?
Изабель вставила ключ зажигания, и мотор заработал.
— Я не желаю об этом говорить.
Красный XR3 развернулся и покатил вперед.
— Ладно, — крикнул Сэл, перекрывая шум мотора и встречного ветра. — Давай поедим где-нибудь. Я умираю с голоду.
Лицо Изабель озарила
— О, Марко, ведь сегодня суббота! В этот день полагается есть фейхоаду.
— Что, черт возьми, за фейхоада?
— Национальное бразильское блюдо. И я знаю, где его лучше всего готовят!
На вершине горы, в нескольких минутах езды от Роцинхи, на окраине Гавен, среди высоких деревьев, находилось самое живописное место в округе. Здесь Джемелли построил себе особняк, отгороженный от улицы высокими пальмами и глухой стеной.
Пока машина поднималась по извилистой подъездной дороге, Сэл думал не столько о красоте местности, сколько о великолепии самого поместья. И о его баснословной цене.
Поместье находилось на высокой горе, откуда был виден дом, в котором жила мать Изабель. Неудивительно, что она понравилась старику. Он увидел ее однажды из своего лимузина, и в нем взыграла страсть. Его можно понять, если Изабель на нее похожа. Ставлю шесть против пяти, что к своей красоте она была еще и «крепким орешком». Точно такая же в точности, как ее дочь. Сэл никогда прежде не встречал женщину — ЖЕНЩИНУ? — подобную Изабель, хотя их у него было немало: интеллектуалки, чокнутые и заурядные сексапилки. Только с Изабель они не шли ни в какое сравнение. На корабле он было подумал, что она в его власти и стоит приложить некоторые усилия, чтобы достичь желаемого. Возможно даже, она согласилась бы принадлежать ему. Впрочем, Сэлу Д'Аморе ни одна женщина не принадлежала. Он был пассивной стороной, чем-то вроде «мишени для женщин». Они понимали это, обычно пообщавшись с ним несколько минут.
— Это Зумира, — объявила Изабель, ласково обнимая полную черною женщину. — Она вырастила меня. Была мне как мать.
«Богатые белые дети и черные матери», — подумал Сэл. Они стояли в просторной, с высоким потолком кухне в «Доме Джемелли», и дразнящий аромат, исходивший от готовящейся на плите пищи, пробудил у Сэла аппетит. Изабель и Зумира, заболтавшись, забыли о Сэле и, спохватившись, расхохотались.
Сэл попытался выдавить из себя улыбку.
— Э-э... что вас так развеселило?
Покатываюсь от смеха, Изабель ответила:
— Зумира любит низкорослых мужчин, среди любовников, говорит она, им нет равных.
Сэл решил себя защитить.
— Ну, сто шестьдесят восемь сантиметров не так уж и мало.
Все еще смеясь, Изабель взяла его за руку и повлекла за собой в огромную гостиную.
— Зумире понравилась твоя внешность.
Ведя Сэла по просторному холлу, она гладила сквозь тонкую ткань рубашки его плечо. Жаркий день был на исходе. За высокими зашторенными французскими окнами стали сгущаться сумерки. Изабель включила боковой свет и усадила Сэла на длинный белый диван. Всего раз или два бывал он в подобных домах, и то в качестве пианиста, а не гостя.