Высокая ставка
Шрифт:
Он потратил еще добрый час, чтобы получить аудиенцию у маленького улыбчивого человечка из Брюсселя. Тот сказал Сэлу, что весьма, весьма сожалеет, но Изабель слишком «американка» для европейского рынка. Затем он беседовал с бледнолицым юнцом из Германии. В свои двадцать с небольшим владелец компании по записи и распространению грампластинок. Оказалось, его интересует только «тяжелый металл». Еще один, француз, в черной майке с эмблемой «Белой змеи» доверительно сообщил Сэлу бытующее в недрах музыкальной индустрии мнение о недостаточной выразительности исполнения рок-певиц и поинтересовался, не может ли он предложить
Сэл больше не различал ни лиц, ни стенды. Перед глазами стоял образ дельца, не принявшего его предложения, а в ушах звенело от доносившихся со всех сторон звуков. Сэл бродил среди заполнившей проходы толпы, вступая в контакт с какими-то людьми, на ходу договариваясь о встрече и получая отказы на различных языках. Что с ними? Неужели они ничего не понимают? Трудно поверить. Сэл ходил и ходил, пошатываясь от усталости, словно пьяный, заискивающе улыбаясь, предлагая кассеты без всякой надежды на успех, в ответ получая фальшивые улыбки. Для него это была миссия весьма унизительная. Что же все-таки происходит? В последнее время все в жизни у него шло довольно гладко, не считая случившегося с Джо Хаком. Кто мог подумать, что все его усилия тщетны? Как можно не видеть и не слышать таланта?
Возле Дворца разместилось несколько баров и закусочных. В главном баре, который открыли летом перед кинофестивалем, крытом матовым пластиковым плексигласом, проникавший внутрь свет был грязноватым, точнее, серым. Было время ленча. Сэл не притрагивался ни к пиву, ни к сандвичам. Глядя на шумные компании рядом за столиками, он понял, что единственный из «участников фестиваля» сидит в одиночестве. Покупатели с наушниками на голове внимательно выслушивали продавцов, предлагавших свой товар. Те сидели за большим столом перед собравшейся публикой, с любезными улыбками, но в глазах застыл страх. Боже, за каким чертом я приехал сюда?
Все другие здесь, в кафе, да и во Дворце, видимо, имели какую-то цель или план и уйму друзей.
Что, черт побери, я делаю здесь? Он пригубил пиво. Теплое! Теплое и невкусное! Подумать только, шестьдесят франков за бутылку теплого, отвратительного пива. Целых десять долларов! Голова разламывалась от боли. Нет, он не станет просить у этих барменов-лягушатников распроклятый аспирин, не доставит этим гордецам такого удовольствия. Бог ему поможет.
Сэл наклонил голову, закрыл глаза и принялся массировать лоб, пытаясь прогнать головную боль.
Он не знал, сколько времени пребывал в такой позе, может, несколько минут, потому что вдруг отключился, задремал,
— Эй, парень! Тебе не повезло на фестивале?
Сэл медленно поднял голову и взглянул на загорелое улыбающееся лицо типичного южнокалифорнийского панка. Длинные, распущенные по плечам золотистые волосы, безупречно белые зубы, изрядно потрепанные, как было тогда модно, джинсы и голубая майка с эмблемой «Корона» — великолепная реклама солнцу, морю и серфбордингу на холодных французских пляжах.
Физиономия у парня была такая веселая и открытая, что Сэл невольно улыбнулся.
— У меня сегодня неудачный день. Такое ощущение, будто я состязался на ринге с Майклом Тайсоном.
Незнакомец тряхнул головой, и его золотистые волосы всколыхнулись подобно океанским волнам.
— Фестиваль может обойтись с человеком жестоко. Да, парень, жестоко. Особенно с новичком. — Он протянул Сэлу руку, на пальце блеснуло массивное серебряное кольцо, как у Кейта Ричарда. — Меня зовут Эрик.
— Марко Толедано.
Эрик подсел к Сэлу за столик и принялся за пиццу, которую принес с собой.
— Это твой первый фестиваль, старик, так ведь?
Сэл мрачно кивнул в ответ:
— Первый и последний.
— А я здесь уже седьмой раз, — сказал Эрик, запивая пиццу пивом. — Поэтому я знаю здесь все ходы и выходы.
— Седьмой? — усомнился Сэл.
Эрик улыбнулся с видом легкого превосходства.
— Да, и с каждым разом чувствую себя все увереннее. — Он сложил пиццу в виде галки и сунул в рот. — Для этого необходимо усвоить несколько правил.
Он помолчал, ожидая реакции Сэла, и она тотчас последовала.
— Вот как! Ну и что же это за правила?
Эрик вытер губы салфеткой и глотнул пива.
— Прежде всего следует помнить, что этот фестиваль не работает на американцев.
— Я — канадец, — быстро проговорил Сэл.
Эрик развел руками, как бы говоря: не все ли равно?
— Видишь ли, в течение всего года европейцы зазывают американцев на фестиваль, а в результате оказывается, что приехали совсем не те американцы, которых здесь ждали.
Сэл склонил голову, изучая собеседника.
— Что ты имеешь в виду?
— Все американцы, подобно тебе, пытаются что-то продать. А европейцы не собираются ничего покупать, им впору сбыть свой товар. — Эрик хитровато прищурился. — Вот в чем суть проблемы, старик.
— Понятно.
— Я уж не говорю о том, что представители пяти крупных американских компаний не появляются здесь, они расположились в шикарных гостиницах, балуются кокаином да развлекаются с тысячедолларовыми французскими проститутками. А если и заглянут сюда, то вовсе не затем, чтобы купить какую-нибудь пластинку, и знаешь — почему?
Эрик сунул в рот остаток пиццы.
— Почему?
— Как ты думаешь, когда юная девушка, например, в Цинциннати, последний раз заходила в местный аудио-салон, чтобы купить новую запись какой-нибудь польской рок-группы? — вопросом на вопрос ответил Эрик.
«Конечно, конечно».
— Разумеется, время от времени та или иная европейская группа приобретает широкую популярность в Штатах, например, Милли Ванилли, но, как правило, американские фирмы не проявляют интереса к европейскому рынку. Понимаешь, что я имею в виду, старик?