Высокие башни
Шрифт:
— Почему бы не сделать еще один шажок? Наш друг стоит на рациональной точке зрения. Впереди нас не ожидают трудности. Купцы Бостона и Нью-Йорка пойдут нам навстречу. Барон, вы в этом не сомневайтесь. Они — умные люди и никогда не позволят, чтобы им в делах что-то помешало. Можно договориться о месте встречи на острове, подальше от берега. Конечно, мы станем получать за меха только золотом. Ха, тут можно заработать целое состояние. Нам ничто не должно помешать!
Посетитель заговорил, стараясь, чтобы Бенуа его понял.
— Вам известно, что я переживаю трудные времена. Если станет невозможной торговля с Францией,
Бенуа был поражен. Он скривил тонкие сухие губы, а потом спросил:
— А сможет существовать колония на юге без вашей поддержки?
— Да. Но людям придется испытать еще большие трудности, чем те, которым они сейчас подвергаются.
Барон думал о том, что никогда в жизни ему не приходилось принимать более сложное решение. Он должен пренебречь обязательствами касательно планов на юге страны, потому что он не может нарушить свои принципы.
— Но разве у нас по-настоящему объявлена война? Профессиональные армии сражаются на континенте, но жизнь в двух странах течет так, будто ничего не случилось. Французский народ не дерется с англичанами.
— Французы станут сражаться с англичанами здесь… и очень скоро! — воскликнул барон. — Вскоре мы различим английские паруса в заливе и услышим воинственные крики ирокезов за стенами Монреаля! Мсье Бенуа, не говорите подобные вещи! Прежде всего я преданный французский подданный, а потом уже — торговец мехами!
Грязная рука Бенуа опять сложилась в раковину у не менее грязного уха. Барон не захотел повторять собственные слова и нетерпеливо схватил чистый листок со стола и резко написал на нем огромными буквами: «НЕТ! НЕТ! НЕТ!»
Бенуа взглянул на написанное и покачал головой, будто никак не мог понять барона.
— Найдется множество людей, желающих торговать с англичанами. Вы должны все сами решить. Сегодня вы являетесь главным торговцем во всей Новой Франции, но завтра станете никем!
Барон поднялся со стула.
— Я передам свои соображения по этому поводу ему.
— Барон! Если вы ему напишите, то должны действовать очень осторожно. Прошу вас ничего не писать в открытую, иначе всех ждут неприятности!
Шарль ле Мойн побагровел:
— Ты, жалкий грязный законник! Ты считаешь, что можешь меня поучать? Неужели я стану учиться у тебя уловкам и хитростям? Я сам, без чужой паузы, построил за пределами Франции огромную торговую структуру.
Бенуа начал извиняться.
— Барон, умоляю, простите меня. Я ошибся, молю вас. Я вас уверяю, что это больше не повторится.
— Надеюсь, — громко сказал барон. — Пошли, Фелисите, мы уходим.
Когда девочка проходила мимо Бенуа, он ей улыбнулся и кивнул головой.
— Какие чудесные светлые волосы. Здесь это такая редкость! Не правда ли, мсье барон?
Барон еще раз повторил:
— Сегодня я напишу письмо нашему другу и четко обрисую ему мою позицию.
Когда дверь закрылась, Бенуа снова усмехнулся: «Я тоже напишу ему сегодня, и наш друг поймет, что не может полагаться на вас. Я ему сделаю кое-какие предложения… И вы будете удивлены, мсье ле Мойн! — он продолжал кивать головой. — Необходимо остановить нашего великого купца, и как можно быстрее».
Глава 5
Фелисите проснулась рано и
Девочка взглянула через старенькие ситцевые занавески в окно и увидела яркое солнце и синее небо над башней церкви Нотр Дам де Бонсекур. «День будет такой чудесный!» — подумала Фелисите. Она чувствовала себя счастливой и важной, как это бывает у детей в день их рождения.
Девочка аккуратно оделась в синее платьице и разгладила все складочки на чулках. Она немного расстроилась, надевая башмаки. Они были новыми и аккуратными. Девочка вспомнила, что Затворница носила обувь, сплетенную из листьев кукурузы, и подумала, что у нее слишком хорошие башмачки. Но потом девочка решила, что ей не стоит носить такую обувь, какую носила Затворница, потому что она вела активную жизнь и через несколько часов эти сандалии у нее превратились бы в лохмотья.
Мадам Леблан готовила на кухне завтрак и поприветствовала девочку:
— Нам сегодня исполнилось десять лет, не так ли? Фелисите кивнула головой.
— Мадам Леблан, я быстро расту, а жизнь такая интересная! Экономка добавила:
— Если твой аппетит будет так же быстро расти, как ты сама, мы не будем успевать готовить тебе пищу!
Девочка отправилась на улицу. На небе между высокими стенами не было ни облачка, наверняка всех ждет теплый ясный день. Сегодня — восьмое июля. Фелисите отправилась к ближайшей куртинке люпинов и оранжевых лилий, но потом вспомнила о том, что барон сказал ей вечером. Он коснулся ее волос и сказал: «Судя по цвету волос, твой отец был из Нормандии. Только у норманнов бывают такие светлые волосы. В семействе ле Мойнов все темные, но посмотри на мсье Пьера! У него по-настоящему золотая шапка волос. У твоей матери были темные волосы, и она — очень красивая женщина. Фелисите, ты тоже станешь красивой, но это будет другая красота».
В этом не было никаких сомнений. Когда девочку годовалой отдали тетушке Сулетте, она была очень непривлекательной, но сейчас она сильно переменилась. Черты лица прежде расплывчатые, теперь оформились на овальном личике. Нос был прямой и небольшой, лоб — широкий, большие серые глаза. Волосы у девочки были коротко подстрижены, и она напоминала пажа, изысканного и прелестного пажа. Для своего возраста девочка была высокой, у нее начала формироваться хорошая фигурка.
Филипп появился в саду и пошел навстречу Фелисите. Ему хотелось ее поддразнить:
— Надеюсь, ты сегодня надела чулки наизнанку. Если ты так не сделала, то не дождешься никаких подарков.
Фелисите растерялась.
— Я так не сделала, потому что забыла. Как мне не повезло! Филипп усмехнулся.
— Я так и подумал, поэтому, чтобы ты не расстраивалась, я принес тебе подарок.
Он подал ей небольшое деревянное распятье, которое сам вырезал для Фелисите. Распятье было сделано с огромной любовью и было очень красивым. Но даже если в нем были какие-то погрешности, девочка не заметила бы их — так она была счастлива получить его из рук Филиппа. Она прикоснулась к распятью дрожащими пальцами. «Наверно, я ему нравлюсь! Я должна ему нравиться!» — подумала девочка. Наконец-то она может иметь что-то свое и хранить свой секрет в тайном отделении сундучка, как это делали остальные девочки.