Высокие маки
Шрифт:
Британская особенность? Обет молчания? Или Кэрхейвен умел использовать кнут и пряник?
— Ну давай, девочка, не бойся…
Ключ вошел в замок.
Тони открыл дверь и включил свет. Нина оглядела шикарную комнату, заваленную цветами, корзинами с фруктами, орехами, шоколадом на серебряном подносе.
Мебель красного дерева времен английского короля Георга, включая набитый книгами шкаф. Она увидела шезлонг, обшитый камчатной белой тканью, и синее кожаное кресло. Зеркало во всю стену, а на других стенах висели картины, писанные маслом. Двуспальная кровать, взбитые подушки, покрытые снежно-белым покрывалом.
Одеяло из овечьей шерсти.
Тони закрыл дверь.
— Ты нервничаешь?
— Нет, — смело заявила Нина.
Он подошел к ней, вывел в центр комнаты, к кровати, и поставил лицом к зеркалу. Потом приподнял лицо Нины обеими руками.
— Лжешь, — сказал он.
Он наклонился и поцеловал ее. Нина вдохнула сигарный аромат, легкий мужской запах пота и дорогого лосьона после бритья. Губы его нежно касались ее губ, но в этом прикосновении была не столько нежность, сколько желание попробовать. Он хотел прочувствовать ее рот. Потом поцелуй стал грубее; он кусал ее, гладил руками лицо, прижимая Нину к себе, тиская ягодицы. Он гладил ее грудь, живот, тыкался между ногами. Тони был сильный, он не позволял ей задавать тон, а когда она смущенно поежилась от его прикосновений, он теснее притянул ее к себе. Она хотела что-то сказать, но он прервал ее поцелуем.
Когда наконец он завершил первый поцелуй, Нина прерывисто дышала.
— Ты когда-нибудь испытывала оргазм?
Она покраснела.
— Конечно.
— С мужчиной? Нет, думаю, что нет. — Тони отошел от нее, сдернув по пути застежку с ее плеча. — Давай-ка посмотрим на тебя, детка.
Нина осталась стоять неподвижно, когда платье соскользнуло на пол. Смущение, возбуждение, головокружение. Так хотеть мужчину, как она, да чтобы он еще видел это! Причем мужчину, который даже не очень-то нравится. Но так, пожалуй, проще… Нина осторожно вышла из упавшего платья, откинув его ногой в сторону.
Она стояла голая перед зеркалом, на ней не было ничего, кроме тонкой полоски трусиков. Полные тугие груди, изящная талия, круглый зад. Мягкие предплечья, красивые икры, маленькая стопа. Она увидела, как глаза Тони разгорелись еще сильнее; он застонал, притянул ее к себе. Она чувствовала его руки везде, будто их было не две, а сотня. Он принялся стягивать с нее трусики, проверяя, готова ли она. Грубая ткань костюма колола ее тело, его возбуждение усилилось, плоть затвердела; она хотела расстегнуть ему ремень, но дрожавшие пальцы не слушались.
Тони потянулся к пуговицам на рубашке. Две оторвал, пока расстегивал, но все равно не смог быстро раздеться. Его плоть билась в брюках, требуя свободы. Он чувствовал себя подростком, который борется с собой. У девушки слегка кружилась голова от шампанского, но даже несмотря на это, она прекрасно отвечала и подкупала своей наивностью.
Страстная, но неуклюжая, явно неопытная. Если он и не самый первый у нее, то один из первых. Мысль эта чрезвычайно возбуждала. Нина стоила многих. Чтобы увидеть это тело, эту невероятную грудь, шикарную, с темными сосками, тугими, как резина, ждущими его. Он мог обхватить двумя пальцами ее талию, а зад был такой пышный, словно призывал заниматься любовью всю ночь напролет. После Луизы ему никогда не приходилось иметь дело с умной женщиной. Но Нина не отвергнет его. Ее мозги сделают ее изобретательной. Она думала, что может им крутить, но сегодня он показал ей, что у него в руках ее завтрашний день. Он будет иметь ее там, где захочет. Как и должно быть.
— Боже мой, какая ты красивая! — Он потянул ее на кровать. — Я могу влюбиться в тебя.
— Не преувеличивай, — нежно сказала Нина.
Тони со стоном потянулся к ней.
Глава 20
Телефон зазвонил. Пока Элизабет левой рукой тянулась за трубкой, правая уже откидывала одеяло, а ноги сами опустились на ковер.
— Вы просили разбудить вас утром, — проговорил служитель заученно-вежливым голосом. — Сейчас…
Пять часов сорок пять минут утра. Она бросила трубку и побежала в ванную, включая по дороге свет. Свет останавливает выработку мелатанина, гормона сна.
Она быстро ополоснула лицо, принимая душ, вытерлась полотенцем отвратительного персикового цвета, натянула брюки для бега. Четыре дня в Тамбридж-Вэллз укрепили ноги. Угроза Ронни сделала свое дело. Что бы ни случилось, она должна быть в форме. Команда следовала установленной системе тренировок, но для Элизабет этого оказалось мало. Когда Карен, Жаннет и Кейт заканчивали работу, Элизабет переодевалась и отправлялась бегать. Каждый вечер она одолевала дополнительно пять миль, потом ужинала с командой и снова шла заниматься на силовых тренажерах. Девушки в команде были в лучшей форме, чем она, — это подогревало Элизабет, возбуждало дух соперничества, присущий ей от природы.
К тому же это был хороший способ избегать Джека Тэйлора.
Элизабет надела спортивный лифчик, пытаясь не обращать внимания на легкое волнение и злость, возникавшие при мысли о Джеке.
Ронни отказался удалить его, и Элизабет должна была принять это как данность. Джек лежал рядом с ней в тренировочной комнате на скамейке для пресса, его мускулы ритмично сокращались, подбородок был крепко сжат. Она ненавидела его. Его совершенное тело. Его физическую форму. Его чертовы успехи в бизнесе.
Элизабет начала обычные упражнения для разогрева, поднимая пятки к ягодицам, чтобы подогнать кровь к подколенным сухожилиям.
— У него лучшее тело, которое мне доводилось видеть, — восхищалась Карен прошлым вечером.
Ронни устроил для всех второй тест, и Джек присоединился к ним. Элизабет пришлось наблюдать, какая мощная у него четырехглавая мышца, как она напрягалась, когда он делал приседания. Мускулы спины связывались в узлы, потом растекались по телу. Элизабет видела, как подруги по команде пожирают его глазами.
— Ничего в нем нет особенного, — пробормотала она.
Те удивленно ахнули.
Элизабет включила тренажер, а Джек стал наблюдать за ней. Она сгибала и разгибала ноги, тем самым открывая и закрывая внутреннюю часть бедер, а Джек смотрел между ними.
— Открыть! — вопил на нее Ронни, как старшина на плацу. — Закрыть! Открыть! Ну давай, Элизабет. Открыть!
Прекрасно…
Элизабет выполняла команды, размахивая руками, краснея от ярости. Ее бросало в пот, она, с трудом пересиливая себя, старалась разводить бедра шире, пытаясь не показать этому надменному идиоту, какое впечатление на нее производят его игры. Настоящая сексуальная война. Если Ронни не выбросит его отсюда, то велика опасность, что Элизабет просто сломается. Вчера ночью она лежала целый час, томясь желанием, не осмеливаясь прикасаться к самой себе, опасаясь, что может быть хуже.