Высокие маки
Шрифт:
Элизабет выпила глоток воды из бутылки, потерла икры и подколенные сухожилия, потом открыла дверь номера. Отель жужжал, официанты готовили места в ужасной столовой, совали газеты под двери. На улице еще темно, дороги пустынны. Кровь Элизабет уже разогрелась, ей не терпелось побегать. На сорок минут она осталась наедине со своим телом, никто не спорил с ней, не командовал. Ей хотелось бы оказаться там, где снег.
Луиза и Хейди наверняка тренируются где-то в прекрасном месте, а она вынуждена болтаться в средненьком лагере. Она выбежала в фойе и застыла.
Джек Тэйлор стоял в адидасовских тренировочных брюках и олимпийской куртке с американской символикой.
— Что ты, черт побери, здесь делаешь? — сердито спросила Элизабет.
Джек медленно улыбнулся.
— Собираюсь бегать, Шерлок.
— А кто тебе сказал? Ронни? — Она оборвала себя. — Мне в общем-то все равно. Я бегаю сама по себе.
— Ну и хорошо. — Он приподнялся на носках, и это движение напомнило ей о лыжах. — Я знаю, что я тебе небезразличен, дорогая, но…
— Небезразличен? Да не смеши.
— Точно. Ты избегаешь меня с момента моего появления здесь. Я думаю, с твоей стороны не слишком хорошо так относиться к парню, спасшему тебе жизнь.
Элизабет вспыхнула.
— Ты сам тогда меня спровоцировал.
— Я? Спровоцировал тебя? — Джек пожал плечами и его красивый жесткий рот изогнулся в насмешливой улыбке. — Тем, что взял тебя на такую тяжелую пробежку? Я просто думал, что ты справишься, девочка, но, может быть, я ошибался. В общем-то я догадывался, что ты всегда боялась настоящего состязания.
Элизабет окатила его холодным взглядом.
— Ты могучий, Тэйлор. Ты скроен не для скорости, и все мускулы у тебя не приспособлены для бега.
— Так испробуй меня, — сказал Джек.
— О'кей. — Она уже мысленно переигрывала маршрут. — Мы начнем у Стацци, потом поднимемся на Хай-стрит. — Это означало две мили солидной работы на подъем.
— Годится, принцесса. — Джек даже не моргнул.
Она отвернулась от него, повернула направо и устремилась к оранжевой лужице неоновых огней под уличным фонарем. Ноги оторвались от асфальта и понесли.
За спиной Элизабет услышала удивленное хмыканье и тяжелый топот. Это он бросился догонять ее. Ему понадобилось четыре или пять секунд. Когда Джек догнал ее, Элизабет легко увеличила скорость.
— Ну что ж, Тэйлор, — холодно бросила она, — давай посмотрим, на что ты способен.
Через тридцать минут она покрылась потом; подъем наверх по прямой, потом по кривой. Элизабет работала на пределе своих возможностей, но она чувствовала, что и Джек страдает по-настоящему. Он действительно был слишком тяжел для спринта.
— Это называется «мышечная память», — тяжело дыша, сказал Джек, когда они наконец достигли Пэнтилз. В этот час город с домиками из красного кирпича и красивыми улицами в георгианском стиле казался совершенно пустынным и каким-то призрачным. Джек наблюдал, как Элизабет пролетает мимо бесчисленных сувенирных магазинчиков, антикварных лавочек, гордо закинув голову на длинной шее, как плавно двигаются тугие бедра.
— Это ты о чем?
— О твоей форме — как быстро она вернулась к тебе.
Даже если теряешь форму, то начинаешь не с нуля. Через пару дней будешь готова работать на снегу.
— Спасибо, тренер, — резко ответила Элизабет.
Ее раздражало, что этот упрямый ублюдок до сих пор не взмолился и не запросил о пощаде. Посмотрим, готов ли ты для снега сам. Еще полмили по этому подъему вверх!
Через четыре минуты она свернула с главной дороги на трек для мотоциклетных гонок. Доисторическое каменное образование выпирало из толстого слоя земли, окруженное песком. Настоящий гигантский плацдарм в центре Кента. Элизабет обычно прибегала сюда по утрам, но более легким путем. Небо над головой светлело. Розовые и золотые лучи зари пробивались с востока. Она заставила себя дышать ритмичней. Джек Тэйлор, бежавший позади нее, споткнулся о камень и упал. Воздух с шумом вырывался из его легких. Невероятно! Довести Джека до полного изнеможения — вот награда, к которой она стремилась.
Наконец-то этот тип получил сполна!
Не обращая на него внимания, она сильно потянулась и лишь потом повернулась к нему. Он все еще лежал, ухватившись за щиколотку.
— Что случилось?
— Болит. Черт, по-моему, перелом, — пробормотал Джек.
И тут чувство вины пронзило ее. Кто сейчас играет в такие игры? Если Джек сломал щиколотку, она вряд ли заживет до Олимпиады. А он шел на золотую медаль.
Значит, она украла у него возможность победы просто так, из вредности?
Элизабет вздохнула и опустилась на колени возле Джека.
— О, это я виновата. Мне очень жаль. — Она протянула руку и коснулась его ноги, но он сразу отдернул ее.
Глаза Элизабет наполнились слезами. — Ну можно хотя бы пощупать? Я очень осторожно, Джек…
Он кивнул, прикусив губу, и слегка вытянул ногу, чтобы подвинуться. Элизабет села рядом, коснувшись грудью его бедра, и обеими руками потянула.
— Осторожней, — пробормотал Джек.
Элизабет взяла его ногу, словно она была из яичной скорлупы, и стала осторожно исследовать. У нее оказались довольно опытные руки. Пальцы ощупали мускулы, кость, отыскивая опухоль.
— Мне кажется, все в порядке…
И тут Джек рванулся, обнял ее за талию и опрокинул на песок. Он прижался к ней губами, страстно целуя.
— Ублюдок! — завопила Элизабет.
— Грубо играешь, дорогая, ты чуть не убила меня.
С удивлением он заметил, что его рука гораздо толще ее бедра. А Элизабет как будто снова оказалась на горе: она прижималась к нему всем телом, вспоминая, что именно его невероятная сила спасла ей жизнь. Да, в офисе отца таких мужчин, как Джек, не было.
— Я приехал в Англию ради тебя, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Я искал тебя, Элизабет.