Высокий, царственный и сварливый
Шрифт:
Мое кровяное давление резко подскочило.
Чёрт возьми, нет. Нет. Нет! Пьер ни за что не подарил бы Эсмеральде раскрашенную розу раньше, чем это сделаю я. И она ни за что бы не приняла её. Чёрт, или приняла бы?
— Эй, принц, — позвал Кэнди. — Куда ты идешь?
Никакой ответ не мог пробиться сквозь блокаду, которую образовали мои зубы, когда я пронесся мимо Тревора к восточной стороне сада, где росли старые вишневые деревья. Если бы у меня не звенело в ушах так громко, я, возможно, услышал бы позади себя одинокий праздничный
— Кай! — дядя Арш ухмыльнулся, когда я проходил мимо него. — Куда ты…? А, всё в порядке. Увидимся…я думаю…
Я не останавливался. Я не мог остановиться. У меня в голове был один образ, который я хотел уничтожить, но я не мог уничтожить его, пока не увижу реальность. Мне потребовались все силы, чтобы не броситься бежать, чтобы добраться туда как можно быстрее. В тот момент, когда я промчался мимо первого дерева, его голые ветви трепетали на ветру, я, пошатываясь, остановился.
Конечно же, там были Эсмеральда и Пьер. Стояли рядом с большими мешками с красным, зеленым, желтым, розовым и голубым порошком и большим тазом, полным воды, который дворцовый персонал с раннего утра расставлял по разным местам в саду.
Она смеялась над чем — то, что он, должно быть, сказал. Как раз в тот момент, когда он вложил ей в руку розу. Она взяла её, подняла и нежно провела пальцем по лепесткам, так мило улыбаясь им. Каждая вена и артерия взорвались внутри меня, одновременно издав собственнический рёв.
Он первый подарил ей розу. Он первый подарил ей гребаную розу!
— Эсмеральда, — вырвалось из глубины моего горла, но для моих ушей это казалось далеким.
Она повернула голову, её улыбка стала шире. Но она так же быстро погасла. Пьер, с другой стороны, выглядел как самодовольный маленький ублюдок. Как будто он молча говорил мне, что я опоздал. Он выиграл. Я проиграл.
— Кай, — произнесла Эсмеральда слегка дрогнувшим голосом.
— О…Кажется, голубков нужно оставить наедине, — сказал Пьер, изображая неловкость. — Так что, мне пора идти, — он наклонился к Эсмеральде. — Я рад, что тебе нравится, принцесса.
— Что? — прохрипела она.
Стоя к ней спиной, он подмигнул мне и удалился высокомерной походкой. Я не погнался за ним, чтобы спросить, почему он это сделал, хотя мне чертовски хотелось сломать его идеально прямой нос.
— Кай, — осторожно начала Эсмеральда. — Пожалуйста, не говори мне, что ты думаешь, что я…
— Ты взяла у него розу.
Она моргнула.
— Что?
— Ты взяла у него розу, — повторил я хриплым голосом. — Прежде чем у меня появился шанс подарить её тебе, — она наклонила цветок за стебель, зажатый между пальцами, как будто вспомнила, что держит его.
— Что? Нет, — она слабо покачала головой. — Это…это…
— Я твой парень, — проскрежетал я, делая шаг к ней. — Я должен был сделать это первым.
Её губы раздвинулись, затем она сжала их после вдоха. Мой взгляд сузился. Почему, чёрт возьми, уголки её рта подергивались?
— Так и есть, Кай.
— Тогда почему ты взяла её у него?
— Я не брала, — её голос повысился на несколько тонов, скорее мягко, чем защищаясь. — Я не брала его розу.
— Я видел это. Он дал тебе
— Ты думаешь, это смешно?
— Нет, — она быстро покачала головой, но её улыбка стала шире. — Нет, я…
Хриплый смешок сорвался с её губ, прежде чем она быстро поймала его в ладонь, но было слишком поздно. Я услышал это. Я увидел неприкрытый восторг, танцующий в её глазах, и это отравило мою кровь другой горячей эмоцией, отличной от раздражения и собственничества.
Я быстро поймал себя на том, что мне больше хочется положить её к себе на колени и выпороть, прежде чем трахнуть, вместо того, чтобы бросаться обвинениями, которые, как я знал, не имели глубокого смысла. Между ней и Пьером ничего не было. Но я всё ещё был чертовски раздражен из — за розы, и моя маленькая паршивка думала, что это забавно.
Прекрасно. Тогда она получит именно то, что заслужила.
Широко расправив плечи, я крадущимся шагом направился к ней. Её нижняя губа дрогнула, отделившись от верхней, и грудь слегка приподнялась от прерывистого дыхания.
— Ты приняла розу от кого — то другого до меня на наш первый совместный Праздник Жизни, — я продвинулся ещё на шаг вперёд.
— Нет, — выдохнула она. Её щеки покраснели от волнения. — Она жёлтая, пудра на розе желтая. Желтый означает дружбу. Это не…
— Дело не в этом. Ты приняла её, — я сделал ещё больший шаг, угрожая прижать её к дереву.
Она заглотила наживку. Она отступила на шаг, предлагая мне себя, играя со мной в эту игру.
— Кай, подожди, я… — я подался вперёд. Она отлетела назад. — Кай, — я двинулся; она двинулась, её руки поднялись, чтобы удержать меня, в то время как её расширенные глаза призывали меня подойти ближе. — Кай.
Вперёд. Назад.
— Кай… — каждое заикающееся произнесение моего имени из её мягких губ, когда мы танцевали друг вокруг друга, лишь ещё больше выводило меня из себя.
— Если ты не приняла её, — прохрипел я, мой голос был настолько хриплым от первобытной похоти, что я почти не узнавал его. — Почему ты отдаляешься от меня, Бэббл?
— Потому что, — пролепетала она, обходя пакеты с красками. — Потому что ты преследуешь меня.
Отравленная кровь в моих венах ударила мне в голову и прилила прямо к члену, заглушая разумный голос, который велел мне помнить, что мы были на улице, в окружении людей, трое из которых были королевскими фотографами. Не было ничего разумного в том, что этот голос велел мне сделать с Эсмеральдой.
Я хотел, чтобы она убежала. Я хотел догнать её. Поймать её. Трахнуть её так сильно, что она не смогла бы стоять прямо до конца дня, не чувствуя меня глубоко внутри себя.
— Я ещё не начал преследовать тебя, — сказал я, прежде чем смог остановить себя. — Но я это сделаю.
Её дыхание отчетливо сбилось, и моя кожа вся вспыхнула. Именно тогда я заметил красную пудру краем глаза, и вспомнил о забытых мешках рядом с нами. Один взгляд на них, и меня пронзила острая необходимость.
Я хочу раскрасить её тело в форме своих рук, пока буду трахать её.