Высота
Шрифт:
Сердитый гудок заставил Токмакова прижаться к обочине шоссе. Его обогнала «победа» и тут же, скрипнув тормозами, остановилась. Следом подошли еще три легковые машины.
Дымов, приоткрыв дверцу, махал Токмакову рукой.
— Садись, прораб. Подвезу.
Во второй машине, с открытым верхом, сидел Медовец, возвышаясь над кузовом чуть ли не по пояс. Тут же машина рванулась вперед, — вот так же без разгона Медовец всегда начинает смеяться.
Токмаков залез в «победу» и оказался рядом с Терновым и каким-то незнакомым
— Сразу видать нашу, гвардейскую выправку, — сказал Терновой. — Шагаете так, что смотреть любо-дорого. Прямо как на параде.
— А куда вы шагаете? — спросил Дымов, не поворачивая головы.
На шее у Дымова чуть обозначалась жирная складка и виднелись шрамы от ожогов.
— На Новоодиннадцатый.
— Очень торопитесь?
— Просто не умею ходить медленно.
— Тогда поедем с нами. Мы ищем место для поселка. Не возражаете?
Токмаков пожал плечами, за него ответил Терновой:
— Что, кадры на дороге подбираешь, Пантелеймоныч?
— А ты помалкивай, Иван Иваныч. Кто знает? Вот кончит он домну монтировать, пошлю его на поселок прорабом. Пусть себе квартиру строит. Пригодится холостяку.
— Не возражаю, — обрадовался Токмаков.
Он смотрел в боковое оконце: вот и его Новоодиннадцатый поселок.
Терновой возмущался:
— Догадались тоже! Новоодиннадцатый! В крайнем случае назвали бы Двенадцатый. Забыли, что после одиннадцати следует цифра двенадцать? Вы же архитектор города, — обратился он к соседу. — Ну, давайте сейчас же придумаем название и переименуем. Может, Гвардейский поселок?
— Дома построили быстро. А тротуары где? — спросил Терновой. — Где фонари? В том-то и беда! Каждый дом сам по себе. Строим дома, а не город. Это все барачные пережитки!
Токмаков без всякого сожаления проехал мимо своего дома, ему вовсе не хотелось вылезать сейчас из машины.
Поравнялись с кислородным заводом.
— Люблю этот завод! — Дымов кивнул на серое здание. — И знаете, за что люблю? Никогда перебоев из-за сырья нет. Вот оно, сырье.
Дымов широким жестом показал куда-то в атмосферу, и Токмаков вспомнил, как на последней оперативке Дымов кричал по телефону: «Кислорода нет? Где хотите достаньте! Самих заставлю кислород выдыхать!»
Наконец машина Дымова остановилась. Подоспели машины, шедшие сзади, и все вылезли размяться и осмотреть местность — ровный пустырь, заросший выжженной травой.
В машине было душно, но и выйдя из нее, Токмаков не почувствовал свежести. Парило. Небо на юге заволокло тучами.
Из последней машины вылез Плонский. Сперва из раскрытой дверцы показался грузный портфель, за портфелем — его хозяин.
Вытирая лицо платком, он озабоченно посмотрел на Тернового, который прогуливался по пустырю.
Дымов попросил Плонского еще раз высказать свои соображения по поводу этой строительной площадки.
— Теперь возьмем воду, — продолжал доказывать
Дымов прогуливался, лицо его было непроницаемо, и это беспокоило Плонского. Он не отрывал от Дымова глаз, вытягивая голову то влево, то вправо.
— А как с транспортом? — спросил Терновой, глядя направлении дымящего цементного завода.
— С транспортом? Пожалуйста! Лучше не придумать. Шоссе — раз. Протянем ветку от поста «Цементный» — два. Часть материалов будем подвозить машинами по шоссе. В частности, кирпич выгоднее…
— Да не о кирпиче речь! — оборвал Терновой. — Речь идет о будущих жителях поселка.
— Я понимаю. Но трамвай сметой не предусмотрен… Придется пока потерпеть. Тут до дамбы всего километра два, два с четвертинкой.
— Что-то четвертинка у вас большая — усомнился Терновой.
— Бывают четвертинки, которые больше четверти! — прогремел Медовец. — Чуете?
— А вас не смущает цементный завод? — спросил Терновой.
— Цементный завод? — удивился Плонский. — Так онже далеко. Мы санитарные нормы учли.
— Вы-то учли. А вот учтет ли ваши нормы цементная пыль? Вчера ветер был северный, так у меня цемент даже на зубах хрустел.
— На стройке всегда пыль.
— При чем здесь стройка? — Терновой сузил свои чуть раскосые глаза. — Пыль была здесь. Я вчера весьэтот пустырь своей клюшкой измерил.
Дымов шагал, заложив руки за спину, низко опустив плечи. Можно было подумать, что он не слышал всего, о чем ему докладывал Плонский, и единственно, чем он сейчас всерьез заинтересован, — это дымами далекого завода, за прудом.
Как всегда в пасмурный день, дымы не казались столь темными и растворялись тоже быстрее, чем в голубом небе.
— Ласточки низко летают, — заметил сосед Токмакова по машине, архитектор города, — к дождю.
— И сверчок поет на высокой ноте, — подтвердил Медовец. — Чуете?
— Не знаю, как там ласточки и сверчки, — сказал Терновой, — нога моя чует. Самый лучший барометр.
Дымов молча смотрел на темные облака, тяжело повисшие над землей, на дымы.
Конечно, площадка, которую выбрал Плонский, имеет свои преимущества. Забывать об экономии Дымов не имеет права. Но, с другой стороны, не единой бухгалтерией жив хозяйственник. Шутка сказать — два километра пешком, да еще с четвертинкой. «Дети, в школу собирайтесь», а до школы — час ходьбы. Может быть, в этот час нужно уроки готовить. Иному школьнику как раз этого часа и не хватит, чтобы вместо тройки получить пятерку. Хочется построить такой поселок, чтобы будущие жители не поминали строителей недобрым словом.