Высщей категории трудности
Шрифт:
У папаши — старика, старика, старика,
Жили — были три сынка, три сынка,
Один был футболист,
Второй был шахматист -
Оба умные ребята,
Третий был турист!
Надо обязательно проверить, взяли ли парни запасные шерстяные носки. И вообще все проверить — пусть ругаются.
Наши парни — лодыри. Только и знай покрикивают: «Люська, дай, Люська, покорми!» Как будто я обязана и кормить, и следить, чтобы у всех были чистые носы. Но я все равно их люблю.
… Что лучше — корейка или ветчина? Вернее — что дешевле?
Всем известно, что туризм
Укрепляет организм.
Один раз укрепишь.
Второй раз загремишь,
А в конечном результате -
Получаешь шиш!
Туристу песня в холод, как тулуп… Поют часто, а едят мало. Не втянулись? Семь человек в обед едва одолели котелок каши и полведра какао. Позор! Куда девать лапшевник? Повесили носы из — за Сашки… Жалко его, конечно, но аппетит — то при чем? Придется лапшевник тащить на себе до ужина,
В нашей милой штопаной палатке (господи, где она только не побывала вместе с нами!) довольно прохладно. Ветерок баллов шесть — семь раздувает бока, палатка скрипит и жалуется…
Отличная у нас турбанда! Все острят, все забияки, но главное — гитара!
Мой пятый турпоход ознаменовался очередным признанием Коли Норкина: «Эх, Люсия! Почему ты так несерьезно относишься ко мне и моим чуйствам?»
В походе оттаивают и добреют даже такие стойкие циники, как курчавый «чмо».
Я давно заметила, что к концу похода мы становимся и близкими и страшно похожими друг на друга. В нас образуется что — то общее, что объединяет нас, выделяет из толпы простых смертных. Когда я сказала об этом Норкину, он загадочно усмехнулся: «гомфотерность». Коленька любит кидаться непонятными словечками: «нейтронность, нонсенс, гомфотерность…» Воображала!
А потом Коленька снизошел и объяснил, что гомфотерностью называют схожесть характеров и повадок людей, долго живущих вместе. «Часто наблюдается у супругов», — важно изрек Коля. Может ли быть гомфотерность, например, у супругов Шакуновых? Длинноногий флегма Шакунов и куколка — Лялечка… Умора!
Счастье мое ненаглядное,
Будь хоть немного поласковей,
Будь хоть немного нежней…
Но какая была свадьба! Два килограмма винегрета «сено — солома», по паре сосисок на брата и роскошный торт. Торт — это да!
Мы собирались в поход. Была сессия. Сдавали последний зачет по физике твердых тел. А Вадька вдруг говорит:
— Сегодня я женюсь. Можешь даже поздравить, если тебе так не терпится.
Я поздравила, хотя ничего не поняла, и решила, что он просто сострил. Через полчаса я разыскала Васенку, она тоже сдавала зачет по какому — то предмету и, между прочим, рассказала про Вадькину шутку. А Васенка поверила! И меня убедила — правда, Вадька женится! И мы помчались разыскивать новоявленного жениха.
Мы его нашли там же, где он мне сообщил о своей женитьбе. Он стоял у окна и о чем — то думал.
— Привет! Ты в своем уме?…
Я думала, он обидится, но он спокойно объяснил, что сегодня он идет в загс, что его невесту зовут Лялькой и что свадьбу они решили отпраздновать через год, когда для этого будут условия, и что он, флегма, несмотря на свадьбу, все равно в поход пойдет, потому что это принципиально важно. Видали?!
— Так свадьбы не будет точно? — переспросила Басенка, и Вадька ответил непреклонно: «Не будет».
Вот фрукт! Мало того, что влюбился втихую, так он еще и свадьбу хотел зажать!
Вадька ушел сдавать зачет, а мы стали обсуждать этот невероятный факт. Вадька — женоненавистник нашел невесту! И кто такая эта Лялька? Где он ее откопал?
А свадьба все же состоялась.
Когда я Ляльку увидела издали, я сообразила, что эту второкурсницу Воронкову знаю с прошлого года. Комендант попытался подбросить голубоглазую куколку к нам в комнату! Мы ее живо выставили. Интересно, помнит ли она, кто ее тогда выпроводил? Вот будет умора, если вспомнит!
А теперь эта куколка — жена Шакунова?! Она такая маленькая и такая аккуратненькая. А Вадька — метр восемьдесят семь, он всегда в палатке старается лечь по диагонали.
Свадебное торжество было сверхоперативным и нелегальным. Комендант в общежитии на молодоженов смотрел, как на своих личных врагов.
— Комендант? Чихали с Арарата! — сказала я. — Будет свадьба, пусть он хоть треснет от злости!
Сделать успели немного. Достать пару шутих, хлопушки и свечи — для фейерверка и иллюминации поручили Броне. Вино и закуску добывали Глеб с Сашей. Это было потруднее шутих, потому что до стипендии оставалось еще полторы недели.
Всех превзошел Коленька. Он не только сумел заказать роскошный торт, но сумел и получить его к свадьбе. Одним словом, «сено — солома», сухари в пачках, горячие сосиски из буфета, бутылка «Столичной», бутылка «Цимлянского» и торт по особому заказу. А мы с Басенкой принесли пару розовых пеленок и распашонку. К распашонке я приколола свой значок «Турист СССР».
На этой свадьбе электрического света не было, были свечи. Они торчали в пустых бутылках. Пламя вздрагивало от каждого взрыва смеха, а все вокруг качалось, качалось, качалось…
Мы пели: про подмосковные вечера, про любовь и про костры. Наши туристские песни — все в миноре. Мы их складываем в походах, после тяжелых маршей, у костров…
— Давайте что — нибудь повеселее, — сказала Лялька. И она была права — ведь свадьба!
И тогда Глеб скомандовал:
— Три — четыре!
Мы разом вздохнули и… оказались в темноте.
— Горько!
— Я про… я про…
Лялька в тот вечер протестовала много раз, и каждый раз гасли свечи.
— Безобразие! Притаились в темноте, как мыши, и ждут поцелуя, — возмущалась Лялька.