Высщей категории трудности
Шрифт:
— Исключается полностью, — твердо сказал Воронов.
— И напрасно, — с сожалением заметил прокурор. — Я за два дня опросил достаточно много людей, хорошо знавших пропавших туристов. Но я считаю преждевременным оглашать материалы следствия такому широкому кругу лиц.
Новиков обвел взглядом набившихся в пилотскую спасателей, летчиков и механиков.
Турченко тоже вслед за ним осмотрел комнату.
— Прошу остаться только членов штаба и командиров экипажей, — сказал он тоном, не допускающим возражения.
Пилотская опустела. Новиков извлек из кармана блокнот. Из блокнота торчали бумажки, он их попытался затолкать внутрь, но ничего не мог поделать и бросил блокнот на стол.
— Я не собираюсь гадать, что произошло в группе Сосновского, — сказал он. — Драка, поножовщина или просто несчастный случай. Это мы установим там, на месте. Я хочу лишь огласить показания тех людей, которые хорошо знали пропавших. Они в какой — то степени могут дать ответ на вопрос товарища Турченко. Сопоставив последнее сообщение о находке палатки с этими показаниями… (он похлопал по блокноту)… нетрудно убедиться в том, что товарищ Воронов весьма идеализирует пропавших туристов, во — первых, и сделать заключение, что причиной несчастья явились некоторые члены этой группы, во — вторых.
— Вы имеете в виду Постыря? — спросил Турченко.
— Да, и не только его. Но начнем с Постыря. К несчастью, я не нашел среди спасателей, которые в большинстве являются студентами того же вуза, где учились и пропавшие, лиц, которые бы знали Постыря. Поэтому я пока располагаю лишь официальной характеристикой. Она говорит о том, что Постырь является человеком весьма неустойчивым, склонным к переменам, а мы знаем, что такого рода люди способны на необдуманные поступки. Учитывая тот факт, что в среде студентов — туристов Постырь был новичком, вполне реально допустить, что именно он мог внести в группу разлад, именно он мог стать зачинщиком ссоры или драки. Товарищ Воронов, вы можете чем — нибудь опровергнуть подобное предположение?
— Это невозможно.
— Что именно?
— Невозможно, чтобы в группу, совершающую поход высшей категории трудности, попал хулиган.
— Это общее утверждение…
— Да, но утверждение, основанное на многолетней практике туризма!
— … А меня интересуют факты. Располагаете ли вы фактами в отношении Постыря, которые опровергали бы мое предположение?
Новиков выждал несколько секунд и сказал, на скрывая удовлетворения:
— Не располагаете. Я тоже не располагаю. Значит, Постырь мог стать человеком, который поставил группу на грань гибели.
Он поднял руки, как бы защищаясь от возражений:
— Прошу вас понять правильно: я не хочу чернить пропавших туристов, но результаты поисков на сегодняшний день — палатка с вещами и продуктами — вынуждают меня делать подобные предположения. Я считаю, что лучше худшее предположить, чем обнаружить. Разве не так?
Не согласиться с этим было действительно трудно. Почувствовав молчаливое одобрение членов штаба, Новикоз заговорил увереннее.
— К сожалению, в пропавшей группе был еще, по крайней мере, один сомнительный человек. Вот несколько выдержек из показаний, которые довольно ярко характеризуют этого человека: «Близких друзей у него нет. Неприятный он какой — то…»
«За что его обсуждали на комсомольском бюро? Он кого — то избил…»
«Вечно он один ходит. Во всяком случае, я никогда не встречал его вдвоем с девушкой. Почему? Да он парень довольно грубоватый…»
Так характеризуют этого человека его же товарищи.
— Кто же это? — перебил прокурора Турченко.
— Норкин Николай. Я бы мог привести еще несколько подобных высказываний. Все они говорят о том, что движущими чертами в характере Норкина являются злость и агрессивность. Скажите, разве такой человек не мог вызвать в группе ссору или драку со всеми вытекающими последствиями?
С минуту все молчали. Потом полковник спросил:
— А как вы себе это представляете? Как могла вспыхнуть в группе драка?
Новиков развел руками:
— Пока я могу лишь предполагать, мне надо осмотреть палатку самому…
— Завтра с первым же рейсом мы забросим туда вас и Воронова, — тотчас пообещал полковник.
— Сейчас я могу высказать только рабочую версию. Спирт, девушки… Могли быть и еще какие — то, пока нам не известные причины, вызвавшие ссору… Во время драки наверняка были пущены в ход ножи, члены группы покинули палатку. Одни дрались, другие успокаивали, третьи разнимали… Времени понадобилось много, если драку вообще удалось прекратить… Вероятно, члены группы отошли от палатки далеко, возможно, была еще и метель. Короче говоря, назад, к палатке, они дорогу не нашли. Это очевидно.
Все сидели подавленные. Картина, нарисованная прокурором, не оставляла никаких надежд. А опровергнуть его версии было нечем, да и некому. Разве только Воронов… В конце концов, именно к нему и обратились взоры членов штаба.
— Ну, так что вы на это скажете, товарищ Воронов? — несколько грубовато обратился к нему Турченко. — Могло быть такое у ваших туристов?
— Нет, — резко ответил Воронов, — В это я не верю.
— Значит, вы полностью исключаете и драку и ссору?
Это уже спросил Кротов.
— Да, исключаю полностью.
— Чем же вы тогда объясняете находку палатки с вещами и продуктами?
— Надо все осмотреть на месте. Я думаю, что Васюков ошибся. В палатке он, вероятно, обнаружил вещи, в которых туристы спят.
— А продукты?
— Неприкосновенный запас.
— Ну и что дальше?
Теперь вопросы сыпались со всех сторон. Молчал лишь Виннер. Он сидел у окна и страдальчески морщился.
— Очевидно, все — таки с ними произошло несчастье. Возможно, при подъеме на Рауп. Они оставили у подножия палатку и налегке поднялись на Рауп.
— Но палатка порвана…
— Ветер. Прошло десять дней.
— А что вы думаете, председатель спортклуба? — повернулся к Виннеру Турченко.
Виннер встал. Он потер руки, поморщился, ему очень не хотелось высказываться…
— Я не знаю… Оставить палатку с вещами так далеко от вершины… Не знаю. Таких случаев не было. А Сосновский — турист грамотный… Палатка почти в пятнадцати километрах от Раупа. Это четыре часа на лыжах. Им же еще надо было подниматься на вершину… Не знаю, не знаю.