Высшая мера
Шрифт:
– Приезжайте, Владимир Николаевич!
– сказал Юферев с облегчением. Его тяготил этот разговор, угнетала необходимость рассказывать о деле, он не любил говорить о незавершенном расследовании.
И еще одно насторожило Юферева - по каким-то неуловимым признакам почувствовал он, что разговор идет непростой, что-то за ним стоит, какое-то есть в нем второе дно. Хотя казалось бы - какой умысел, какое лукавство может быть у пострадавшего банкира, который, спасаясь, в полуобморочном состоянии улетел на Кипр и теперь, чуть придя в себя, звонит…
Юферев несколько минут посидел за столом, подперев голову руками так, что все морщины вытянулись вдоль лица, и медленно, еще не решив окончательно, что поступает правильно, набрал телефонный номер.
– Девушка… Мне только что звонили с Кипра… Вы не можете сказать - из какого города?
– Минутку.
– Она помолчала некоторое время, Юферев терпеливо ждал, водя пальцем по лакированной поверхности стола, вздыхал, прокручивая в уме разговор с Апыхтиным.
– Вы слушаете?
– Да-да!
– встрепенулся Юферев.
– Звонок был из Москвы.
– Откуда?!
– Из Москвы. Номер телефона, к сожалению, не установлен. Есть еще вопросы?
– Нет, спасибо.
– Юферев озадаченно положил трубку.
– Ни фига не понимаю, - проговорил он вслух.
Следовательское сердце Юферева чуть дрогнуло в предчувствии событий. Но что стоит за невинной ложью Апыхтина, какой в этом смысл, какой расчет, догадаться он не мог и в конце концов решил, что Апыхтин просто не хочет светиться, чтобы не выходить на работу и погулять еще несколько дней.
Понимал Юферев, прекрасно понимал, что объяснение это жидковато - председатель правления банка, его учредитель, конечно, может позволить себе погулять лишнюю неделю. Ни у кого язык не повернется упрекнуть его, тем более что человек похоронил двух самых близких людей. Все это Юферев понимал, но, поскольку иначе объяснить странный звонок не мог, помаявшись, смирился с этим выводом: Апыхтин хочет продлить отпуск. Но саднящее чувство неудовлетворенности все-таки осталось, и он не стал в себе это чувство гасить, не стал вытравлять его, позволил закравшемуся подозрению жить в себе и развиваться.
Попрощавшись с Юферевым, Апыхтин сделал еще один звонок, уже совсем таинственный: не называя ни своего имени, ни имени собеседника, позвонил человеку, с которым не общался никогда, за исключением единственного случая - на высоте десяти тысяч метров.
У каждого приличного банкира, да что там банкира, у каждого человека должен быть на всякий случай такой вот знакомый. Когда добропорядочные друзья отшатнутся от вас с ужасом и презрением, когда посыплются на вашу голову повестки, вызовы, штрафы, когда зазвенят в вашей квартире телефоны с угрозами и предупреждениями, а вы знаете, прекрасно знаете их неотвратимость, вот тогда-то и вспомните случайного попутчика - в самолете ли, в поезде, в электричке, вспомните и найдете среди вороха бумаг его неприметную визитную карточку.
«Специалист по безвыходным положениям» - так примерно было написано на мятой картонке, которую вручил Апыхтину случайный попутчик, с которым судьба свела его в полете на Кипр. Они летели вместе в залитый солнцем город Пафос, Апыхтин угостил попутчика водкой, а тот по доброте душевной подарил ему визитную карточку с собственным именем - Павел Терентьевич Нехай.
Собственно, эта карточка и послужила первым толчком, после которого и начали происходить с Апыхтиным перемены и превращения - медленные, но безостановочные и необратимые. Вначале Апыхтин простодушно надеялся, что через какое-то время все вернется, он снова станет прежним - спокойным, уверенным и величественным. Не знал он тогда, не ведал, что подобные перемены могут быть только необратимыми. Никогда уже не стать ему величественным, никогда он не вернется к себе прежнему.
Но до этого еще далеко, пройдут годы, пока он сможет убедиться в этом окончательно. А пока, пока жаркая летняя Москва, автомат недалеко от Центрального телеграфа - звонить из зала телеграфа он не стал. Причем без всякой задней мысли - просто решил, что преимущество такого звонка не стоит даже додумывать.
– Здравствуйте, - сказал он, узнав почти забытый сипловатый голос попутчика.
– Здравствуйте, - ответил тот доброжелательно и с явной заинтересованностью.
– Рейс Москва - Пафос, попутчик с бородой и водкой… Вам это о чем-нибудь говорит?
– О многом!
– Даже так?!
– удивился Апыхтин.
– Это говорит о том, что вы наконец взглянули на мою визитку.
– И очень пристально.
– Хотите встретиться?
– Нет. Не хочу.
– И правильно, - одобрил Нехай.
– Я могу говорить по телефону?
– Д-да, - ответил он с небольшой, почти неуловимой заминкой.
– Или нет?
– Конечно, можете! Если грамотно.
– Понял. Мне потребовалась ваша помощь.
– Ко мне по другим поводам и не звонят.
– Это хорошо. Поступим так… В вашей визитке указан адрес… - Апыхтин хотел было произнести в трубку, какой именно адрес указан, но собеседник перебил его:
– Я помню, что там написано.
– Хорошо.
– Апыхтин не мог не признать, что Нехай ведет себя весьма осторожно. Конечно, адрес на визитке - это вовсе не тот, по которому Нехай живет.
– Поступим так… Сегодня вечером я опущу свою просьбу в почтовый ящик по адресу, указанному на визитке. Позже мы созвонимся, и вы скажете, сможете ли помочь мне. Годится?
– Вполне. Ключик от ящика вы найдете под ковриком семнадцатой квартиры. И, наконец, самое главное… Мы не поговорили о…
– Деньги?
– Апыхтин сразу понял, о чем идет речь.
– Да.
– Моя визитка сохранилась?
– Да.
– Тогда у вас не должно быть сомнений. Вы называете сумму, я плачу.
– Наличными?
– Да.
– «Зелеными»?
– Да.
– Прекрасно! Жду вашего звонка.
Апыхтин положил трубку, поднялся из подземного перехода, снова вошел в здание Центрального телеграфа. Пройдя в зал, купил конверт, несколько листов бумаги и отошел к столу, за которым оформляли почтовые отправления.