Высшая мера
Шрифт:
Четыре убийства, совершенные одинаковым способом, взбудоражили город, взбудоражили начальство - и местное, и московское, но Юферев оставался спокойным. Все силы он бросил на раскрутку связей Максимовой - друзья, подруги, родственники, коллеги, знакомые, соседи. Он попытался даже составить списки всех, кто мог сказать о ней хоть одно-единственное слово. И через несколько дней понял, что задача эта не так проста, как показалось в самом начале.
Неожиданно отпал такой мощный источник информации, как соседи. Максимову они не знали и говорить о ней отказывались. Выяснилось, что квартиру она купила совсем недавно, около полугода назад, поэтому каких-то давних связей и быть
Давних подруг, друзей у Максимовой тоже не оказалось - она приехала в город из других мест и была здесь, похоже, совершенно одна.
– Да не может же такого быть!
– вскричал однажды Юферев в своем кабинете, когда оперативник Брыкин в очередной раз доложил, что нет никакой возможности найти людей, которые хоть что-нибудь сказали бы о Максимовой.
– Не может этого быть!
Он полез в ящик стола, вынул ключи от квартиры Максимовой, спустился во двор, сел в машину и молча махнул рукой водителю. Поехали, дескать.
Остановились недалеко от сумрачного дома, сложенного из бетонных блоков, покрытых ржавчиной, которая при каждом дожде стекала с некрашеных железных прутьев балконов, с карнизов, с каких-то невидимых, но постоянно мокнущих железок.
В квартире Максимовой все было так, как и должно быть в доме убитой, - пусто, холодно, не убрано, жутковато. Включив свет, Юферев принялся неторопливо осматривать все, что уже осматривал много раз. Но сегодня все внимание уделил ящику в буфете, где были свалены всевозможные бумажки. Он их уже видел - квартирные счета, квитанции, уведомления о неуплате, чеки из магазинов и прочие следы прошедшей жизни. Документов он не нашел ни в прошлый раз, ни при повторном осмотре. Скорее всего их выгреб убийца, взял все, что могло хоть что-то сказать о Максимовой, - паспорт, а там могли быть штампы прежних прописок, прежних адресов, не было среди бумаг ни удостоверений, ни аттестатов, ничего.
Неожиданно раздался телефонный звонок.
– Слушаю вас очень внимательно, - произнес Юферев даже с некоторым равнодушием.
– Не ходил бы ты сюда, папаша, - услышал вдруг он голос ясный и, кажется, совсем близкий.
– Почему?
– спросил Юферев, будто знал, с кем говорит.
– Ты же знаешь, что бывает с любопытными… Знаешь.
– И ты хорошо знаешь, что бывает с вашим братом. Заходи, поговорим.
– Поговорим, - заверил неизвестный и повесил трубку.
– Как вам будет угодно, молодой человек, - проворчал Юферев, снова обращаясь к вороху квитанций и платежек. Звонок его ничуть не растревожил, он был даже доволен: телефон Максимовой был под контролем, и, кто знает, кто знает, вдруг эти отморозки позвонили с какого-нибудь домашнего телефона. Хотя надеяться на это не стоило - звонки были и раньше, но всегда из автоматов. И разговоры всегда были такие же злобные и краткие.
Но все-таки чувство опасности заставило Юферева подняться и пройти в прихожую - там он повернул замок еще на один оборот, опустил блокирующую кнопочку и лишь потом позвонил в машину водителю.
– Ты это… Подъезжай поближе и будь настороже.
– Опять звонок?
– Да.
– Темнеет, Александр Леонидович. В окнах свет увидели, вот и позвонили. Где-то рядом толкутся.
– Пусть, - ответил Юферев.
Эту бумажку он держал в руках уже несколько раз в прежние свои посещения злосчастной квартиры, помнил ее размер, форму, цвет, линию обреза, помнил сумму, которая там указана, - восемьсот семьдесят рублей. Юферев подошел поближе к слабоватой лампе, висевшей посредине потолка без абажура, и всмотрелся, вчитался в печать. Не все буквы отпечатались, какая-то строка вообще была смазана, удалось ему прочитать лишь часть слова - «автолю…».
И он понял - это была квитанция за оплату курсов автолюбителей.
– Ну вот, - проговорил облегченно, - это уже кое-что, это уже неплохо.
Юферев подошел к окну и задернул шторы - мало ли на какие шалости решатся его противники. Хотя они и пользуются в основном ножом, как он в этом уже не раз убеждался, но кто знает, какие у них смежные специальности.
И снова неожиданно резко тишину квартиры разорвал телефонный звонок.
– Слушаю вас, - проговорил Юферев, опускаясь в тесноватое затертое кресло.
– Все сидишь.
– Сижу.
– Ищешь?
– Ищу.
– Нашел?
– Нашел.
– Будешь брать?
– Обязательно. Ты мне вот что скажи, отморозок отмороженный… Ты бабу трахнул перед тем, как зарезать?
– А тебе-то что? Завидно?
– Нет, так не пойдет, - сказал Юферев голосом, которым обычно говорил в своем кабинете, каким обычно задавал вопросы, чтобы записать ответ в протокол.
– Я спросил, а ты отвечай, уж если позвонил, если пообщаться захотелось. Спрашиваю не потому, что не знаю. А потому, что хочу услышать это от тебя.
– Ну трахнул! Тебе-то что до этого?!
– вдруг сорвался на крик незнакомец.
– Именно это я и хотел услышать.
– Зачем?!
– Чтобы знать, с кем имею дело.
– И с кем же ты имеешь дело?
– С полным дерьмом. Ну просто с окончательным.
– Ох, доберусь я до тебя, капитан!
– До скорой встречи!
– Юферев положил трубку, когда из нее уже неслись короткие гудки. Видимо, убийца решил, что и так достаточно долго разговаривает, и, чтобы не рисковать, прекратил разговор.
– Ох, доберусь я до тебя, ох, встретимся, - бормотал Юферев, спускаясь по лестнице к машине.
– Чует мое сердце, недолго тебе еще гулять, недолго куражиться. Уголовный кодекс - ладно, можешь им пренебречь. Но есть другие законы, миленький ты мой, они есть, хотя вряд ли ты знаешь о них что-нибудь… И действуют.
Наутро Юферев сидел в полуподвале школы и разговаривал с начальником курсов автолюбителей полковником Машуковым. Ладонь у Машукова была длинная, сухая, сильная.
– Садитесь, - он показал на стул.
– Спасибо.
– Слушаю, капитан, - сказал Машуков, бегло взглянув на удостоверение следователя.
Юферев вынул из блокнота квитанцию, расправил и молча положил на стол перед полковником. Тот взял ее, внимательно вчитался, всмотрелся в печать, подписи и наконец поднял глаза.
– Ваша бумажка?
– спросил Юферев.
– Наша.
– Меня интересует человек, который получил эту квитанцию после уплаты за учебу на ваших курсах.
– Вы имеете в виду Наташу Максимову?
– Да.
– Я смотрю телевизор, капитан… Это она убита?
– Она.
– Я ее помню… Не очень хорошо, но помню. Яркая девушка.
– Не такая уж она и девушка… - проговорил Юферев.
– К тридцати шло.
– Неважно. Она вела себя как девушка. И это ей удавалось. Если вам нужны мои воспоминания о ней…