Высшая мера
Шрифт:
– Здесь не слишком тесно?
– Наташа, кажется, включилась в игру, которую ей предложил Кандауров.
– Уберем десяток столиков!
– А посетители?
– Выкинем в окно!
– Они не разобьются?
– Я и об этом должен думать?
– дурашливо возмутился Кандауров уже в танце.
– Вообще-то да, тут я малость перегнула!
– рассмеялась Наташа.
Зубы у нее были ровные, белые и, главное, свои. Кандауров, человек достаточно долго пробывший во всевозможных изолированных местах, это замечал в первую очередь - здоровые зубы, свои зубы. Он этим похвастаться не мог.
– А почему тот мужик назвал тебя хозяином?
– спросила Наташа.
Кандауров молча склонил голову. Он оценил и вопрос, и обращение на «ты», и немедленную готовность к общению более близкому, нежели позволяет случайный танец.
– А потому, милая девушка, что я действительно хозяин этого заведения, - Кандауров не смог скрыть гордости. Кто бы ни была эта Наташа и какую бы роль ни сыграла в убийстве, которое его так затронуло, баба она была классная, как выразился про себя Кандауров.
– Ты думаешь, что слова «милая девушка» ко мне подходят?
– Если хочешь, могу сказать другие… Они к тебе подходят гораздо больше.
– Скажи.
– Ты классная баба.
– Знаешь, мне так больше нравится. Милая девушка… Это что-то сопливое, стыдливое.
– Да?
– удивился Кандауров.
Он неожиданно поймал себя на новом ощущении - она ему нравится. Он с какой-то ненасытностью смотрел и смотрел в ее глаза, в лицо, на эту злополучную родинку, на светлые волосы,
– Милые девушки каждому встречному и поперечному показывают, как они чисты и непорочны, как пошлы, глупы, недостойны окружающие их мужчины, для какой прекрасной, чистой, возвышенной жизни они созданы!
Последние слова Наташа произнесла и громче, чем требовалось, резче и уже без той шаловливой улыбки, с которой начинала этот их танцевальный разговор.
– А ты никогда не была такой вот милой девушкой?
– спросил Кандауров, неуклонно приближаясь к столику, за которым, напряженно уставившись на них, сидел Юферев.
– Была!
– И что?
– Отреклась я от них. Как бабочка от гусеницы!
– Наташа уже взяла себя в руки.
– Ну ты даешь! Садись, - сказал Кандауров, отодвигая стул, стоявший рядом с Юферевым.
– Знакомься… Это мой друг, Саша его зовут. Саша, знакомься, это Наташа, совершенно обалденная баба!
– Александр Юферев, - капитан привстал.
– Вот, Наташа, как надо знакомиться… Сразу и имя, и фамилия. Ты сама-то по фамилии кто будешь?
– Не зря, ох не зря Кандауров отстрадал в своей жизни сотни допросов, очных ставок, опознаний. Юферев не мог не отдать ему должное - правильно себя вел Кандауров, грамотно.
– Максимова, - улыбнулась Наташа, не почувствовав в вопросе подвоха.
– Наташа Максимова, - повторила она.
– Телефон дать? Адресок?
– Не помешало бы, не помешало бы, - произнес Кандауров, но что-то остановился, не стал записывать. Может быть, просто усовестился - ведь выпытывал он, выспрашивал, раскручивал девочку, и эти ментовские повадки смутили его самого.
– Что будешь пить?
– Конечно, шампанское!
– Какое?
– Холодное. И если можно - настоящее. Остальное - не важно.
– Неплохо сказано.
– Кандауров озадаченно склонил голову.
– А на закусь?
– Хотелось бы рыбки…
– Тоже холодной?
– спросил официант, неслышно возникший у стола и уже что-то чиркающий карандашиком в маленьком блокнотике с отрывными листочками.
– Да, - кивнула Наташа.
– Холодной. Но копчения - горячего.
– И все?
– Если говорить обо мне… - Наташа помолчала, в раздумье взяла губами уголок салфетки, как бы снимая излишки помады.
– Нет-нет, больше ничего.
– У нас тоже все есть, - сказал Кандауров.
– Саша, ты как… Выпьем за знакомство? У тебя когда-нибудь была такая красивая женщина?
– Будет, - проворчал Юферев.
Официант принес шампанское и осетрину.
К столику подошел парень от того самого стола, от которого Кандауров пригласил Наташу, и остановился в нескольких шагах.
– Она подойдет через пять минут, - сказал Кандауров.
– Годится?
Парень склонил голову, удалился, так и не произнеся ни единого слова.
– Твои ребята?
– спросил Кандауров.
– Эти?
– Наташа удивленно посмотрела на него.
– Конечно, нет. Случайная публика.
– Совсем случайная?
– Сегодня познакомились.
– Но у тебя наверняка есть постоянная свита?
– Конечно! Как и у каждого приличного…
– Понятно.
– Кандауров не стал дожидаться, пока Наташа найдет нужное слово.
– Не обижают?
– Смотря что иметь в виду.
– Если обижают… Намекни.
– Разберешься?
– Немедленно.
– Они крутые ребята, - неопределенно улыбнулась Наташа.
– А о нем ты ничего не слышала?
– спросил Юферев, указывая на Кандаурова.
– Слышала, что он хозяин этого заведения.
– Значит, ты его совершенно не знаешь. Проверь. Дай телефон, адресок… Если они захотят разобраться с Костей… Сразу все станет ясно.
– Юферев придвинул к Наташе салфетку и положил рядом ручку.
– Давай, - сказал он.
– Сказанное слово - это кирпич в стене.
– Ты так думаешь?
– Уверен.
– А мне больше нравится кирпич в свободном полете, - задумчиво проговорил Кандауров.
– Мне тоже, - сказала Наташа и, взяв ручку, быстро набросала несколько цифр. На секунду рука ее задержалась в нерешительности - стоит ли писать адрес.
– Нет, на первый случай этого вполне достаточно, - сказала она.
– Давайте на посошок… Мне пора. Надо же соблюдать хоть какое-то приличие. До скорой встречи!
– сказала Наташа, поднимая бокал с шампанским.
На следующий день около одиннадцати утра в кабинете Юферева раздался телефонный звонок.