Высшее образование для сироты, или родственники прилагаются
Шрифт:
— Здравствуйте, госпожа Верея. — Феофилакт Транквиллинович соскочил со стола, водрузил очки на свой нос и уставился на меня поверх стекол. Я сразу стала подозревать, что очки Вук Огнезмий носит для придания себе степенного вида. Пробормотав приветствие, я приступила к главному:
— Я хочу попросить разрешения сходить в Заветный лес.
Директор потер подбородок, покачался с носка на пятку и спросил:
— Почему у вас появилось такое желание?
— Ну-у, — я потеребила рукав платья, — меня же приглашали. И хочу сопоставить мифы с правдой.
Наставник
— А вы уверены, что вас пригласили не для того, чтобы совершить какой-нибудь древний кровавый обряд?
Мне такое как-то даже в голову не приходило. Я призадумалась, а Вук Огнезмий продолжал:
— К тому же Древние навряд ли расположены делиться с вами правдивыми событиями, скорей всего вы получите еще такое же количество мифов, только на другой лад.
— Тогда я сравню рассказанное Древними с рассказами людей. Тоже получится очень интересно.
Феофилакт Транквиллинович склонил голову набок и с пониманием спросил:
— Тоска?
— Ага. — Я поморщилась.
— Только подумайте! — восхитился наставник, обращаясь почему-то к портьере, отгораживавшей личные апартаменты от кабинета. Я тоже вперила туда свой взгляд. — У нее тоска! — Феофилакт Транквиллинович всплеснул руками. — Зато я, к вашему сведению, впервые за последние полгода просто отдыхаю, телом и душой. Удивляюсь, как это мне раньше не пришла такая чудесная мысль разделить вашу дружную компанию?
Я вонзила взор в портьеру, ожидая от нее ответа и решая — есть за ней кто-нибудь, и если да, то почему он прячется.
— Хорошо, госпожа Верея, я разрешаю вам сходить в Заветный лес. Дольше трех дней там не задерживаться! — вывел меня из размышлений голос наставника. — Свое цветочное чудо возьмите с собой. — Заметив мой удивленный взгляд, пояснил: — Она выведет вас на нужную дорогу. Не понимаю, как, имея такого надежного проводника, вы в прошлый раз заплутали?
Я выскочила из кабинета и бегом побежала в свою комнату, чтобы успеть собраться и выйти уже сегодня утром.
Кувшинка действительно оказалась замечательным гидом. Стоило лишь немного уклониться в сторону, как она красноречиво намекала, что собирается немедленно сдохнуть — никла и теряла цвет.
— Почему заплутали в прошлый раз? — сказала я кувшинке. Да потому, что ты, дорогая, преспокойно лежала у меня за пазухой! До Заветного леса я добралась в середине дня. Прошмыгнула между частоколом елей и остановилась. Постояла на месте, покрутилась и заорала:
— Карыч, ты где?! Я тебе мяса принесла. — Помолчала и добавила вполголоса: — Баранины.
— Мясо, мясо… — зашептало со всех сторон, и из-за древесных стволов потянулись костлявые конечности. Я взвизгнула и обхватила мешок двумя руками, не желая делиться угощением, приготовленным для Карыча, с кем-то еще.
— Только суньтесь! — пригрозила я, стараясь ·не дрожать коленками. — Карыч, если ты сейчас же не появишься, то я все угощение отдам амба, чтоб они подавились!
— Чего ор-решь? — послышалось недовольное карканье. — Трресни их по гр-рабкам, амба и отстанут. — Карыч как ни в чем не бывало сидел на вершине ели и сверкал лиловыми глазами.
Я размахнулась мешком и шмякнула им по нахальным, противным ручищам. Конечности с недовольным ворчанием исчезли. — Ну чего пр-рипер-рлась?
— В гости, да спросить кое-что надо.
Ворон слетел на землю и подошел ко мне:
— Угощай.
Я вытащила из мешка стеклянную банку, набитую мясом, и протянула ворону.
— Сыр-рое! — удовлетворенно каркнул Страж, закидывая в клюв кусок- Пр-релесть.
— Спасибо, — буркнула я.
— Не ты пр-релесть, а бар-ранина, — тут же парировал Карыч. С мясом он расправился за секунды и, с сожалением посмотрев на пустую банку, произнес: — Спр-рашивай.
Я засунула пустую банку в мешок и произнесла: — Мне Анчутка нужен.
— Иди к озер-ру.
— Одна?! — ужаснулась я, выронив мешок.
— А тебе нужен пр-ровожатый?
— Я боюсь, — честно призналась я, снова хватаясь за мешок.
Ворон удивленно каркнул:
— Чего бояться?! Амба бей по рукам, дойдешь до р-русалки, можешь пр-рисоединиться и хор-роводы поводить, а там до озер-ра кр-рылом подать. Встр-ретишь кар-роканджалов — сунь в морду ихнюю железо, они и отстанут.
Пришлось идти одной. Кувшинка снова взбодрилась и уверенно горела алым цветом. Несколько раз стукала по загребущим ручонкам амба, которые не столько меня пугали, сколько вызывали досаду.
Еще издалека услышала веселые песни и поняла, что дошла до русалочьего хоровода.
— Новенькая, новенькая! — закричали радостные голоса, и вокруг меня закружились в хороводе полунагие девицы. Я опустила мешок на землю и с интересом стала их разглядывать, чтобы потом описать в своей работе их внешний вид. Попробовала даже, перегнувшись через сцепленные руки, осмотреть их спины, так как один из опрошенных на полном серьезе утверждал, что со спины они чисто утопленницы — сине-зеленые и разлагающиеся. Русалки щебетали о своей вольной жизни, о бесконечном веселье. Я же, не обращая внимания на их песни и пляски вокруг моей персоны, вытащила из мешка карандашик и лист бумаги, села на пенек и стала описывать на листке внешний вид русалок и слова из напеваемых ими песен. Водяные девы разобиделись на меня за серьезность, и хоровод распался.
— Березина! — возмущенными голосками стали выкликать они.
— Ваши чары на нее не действуют, — послышался знакомый голос.
Я повернула голову и увидела знакомую зеленоглазую женщину. Русалки почтительно расступились, пропуская ее ко мне.
— Она часть нас, — продолжала та, снисходительно посматривая на меня. — Пришла все-таки?
— Ага, — я, не отрываясь от листка, кивнула, — курсовую пишу, сравниваю реальное и выдуманное. Спиной повернитесь, пожалуйста. — И, когда удивленная Березина повернулась, гордо записала: обычная спина, обнаженная и вполне симпатичная, без следов чешуи.