Высший пилотаж
Шрифт:
СНЫ ОБ ОГРАБЛЕННОМ ЭРМИТАЖЕ
Покойная хранительница ограбленного Эрмитажа явилась во сне к своему арестованному сыну и спросила его.
– Мой родненький, как вы там с отцом без меня? Я пусть и безвинно убиенная, но мне сейчас уже лучше, а вот очищусь от грешков словоблудия да ревности - и совсем нормально будет.
Ну а вы как? Ладно, меня укокошили, укололи отравленным зонтиком, как того болгарина Георгия Маркова, чтоб было на кого списать воровство. А тебя с батяней почто повязали? Что эти нехристи от вас хотят? Свалили бы все на меня, что это я, дескать,
Живой сын, ворочаясь на нарах, спрашивает во сне усопшую матушку.
– А скажи, маманечка, где же все эти ценности-драгоценности? Мне уж и глаз вышибли в СИЗо, а признаваться все равно не в чем!
Отец маляву прислал - ему печенку и почки отбили, почти не жилец уже, а тоже сказать нечего. Да и как можно было умыкнуть столько добра средь бела дня?
– Ну что тебе сказать, золотце ты мое. Пахан Эрмитажа и его покровители-подельники из Кремлевских Покоев... Сколько раз Обсчетная палата ловила их за руку! И без всяких последствий.
Больше я ничего не скажу. У нас на том нашем Свете тоже сегодня цензура. Ляпну сейчас лишнее - и задержат в чистилище до Страшного суда. А если буду поумнеее, то, быть может, выпустят пораньше и тогда, дай Бог, воссоединимся.
Матушка-католичка испарилась, арестованного православного сына покойной хранительницы Эрмитажа растолкали и поволокли на очередной допрос. По дороге он скончался "от врожденного порока сердца", а на следующий день умер на нарах "от старости" его отец.
Семья хранительницы ограбленного Эрмитажа начала воссоединяться.
СОБАЧЬЕ СОГЛАСИЕ
(Посвящается глубокоуважаемому и всепроникающему Тарасу Мироновичу Шамбе.)
Мишель-Эрик, выходец из сытой Швейцарии, сын трехкратного чемпиона мира по экстерьеру Норге Дормидонта Паскаля, жутко затосковал. Дело в том, что элитный черно-подпалый такс научился не только понимать своих хозяев с запойной Калибровской улицы, но и сам выучился этому необъятному русскому, где через слово мат. Или подобное только в его семье?
Да нет, вчера на прогулке разоткровенничался он с бурбулькой Сэнди, которую самолично обучил разговорному.
(Сам Мишель-Эрик потихоньку осваивал уже и письмо, и грамматику с орфографией, благо учебники по оным стояли на первой полке книжного шкафа, но подружке решил пока что не забивать голову этими премудростями.
Надо заметить, что южноафриканочка Сэнди, девочка из зажиточного цитрусового Макапана в Лимпопо, была влюблена в Мишеля-Эрика, и ей потребовалось всего лишь десять уроков, чтобы еще ближе познать внутренний мир своего кумира.
А то что это - лай да лай! Надоело. Теперь вот отбегут от хмельных хозяев на приличное расстояние якобы по большим и малым делам, а сами обсудят серьезные междусобачьи, а также внутрироссийские, российско-украинские, палестино-израильские, ирано-американские, турецко-сирийские и пр. проблемы: от телевизора их никто не отгонял.)
– Слухай сюда, Сэнди, - запросто начал Мишель-Эрик, - вчерась, когда остался один дома, вскарабкался я на стол своего кретина Петровича, поддел когтем крышку ноутбука, врубил его и прочитал в Интернете,
Сэнди навострила уши.
– Да еще заверенное у нотариуса! И этот самый нотариус должен определить, с кем из сторон будет проживать брат их меньший, то есть я да ты.
Сэнди похлопала ушами по щекам. Ее хозяева Маришка и Семеныч уже полгода талдычут о разводе; получается, что с принятием нового Закона без ведома Сэнди ничего не выйдет!
– А кто же это за нотариус такой?
– ООН назначила его в единственном экземпляре, живет он у в Москве, и зовут нашего нотариуса Тарас Миронович Шамба. Организация выбрала его потому, что он является ее специальным Послом по защите прав человека и показал себя с наилучшей стороны.
Шамба внимательно отслеживает в стране и мире проблемные моменты с этим делом и вносит в ООН серьезные аналитические записки. Вот она и решила, что с приведением к единому знаменателю интересов двуногих речеизвергающих и четвероногих лающих лучше, чем Тарас Миронович, никто не справится.
К тому же наш Шамба исключительно порядочный человек, маститый ученый, видный общественный деятель, а также благородный муж, вдумчивый отец, любящий дед, заботливый дядя и все такое прочее, так что споры будет разбирать толково и справедливо.
– А ты сам в этом уверен, Мишель-Эрик?
– Сэнди поскребла коготками по брюху.
– Может, этот твой-наш Тарас Миронович совсем не тот, за кого себя выдает.
– Да нет, говорю тебе - верняк!
– Мишель-Эрик прижал Сэнди к расщелине забора.
– Он на редкость классный мужик, и к тому же собаки от разводящихся должны будут пожить какое-то время вместе с ним в его шалаше на Аляске, прежде чем он решит вопрос, с кем оставить нашего брата, если тот даст согласие на развод.
– А если не даст?
– Тогда и разводу кердык.
– А почему именно на Аляске?
– Какая ты непонятливая!
– Сэнди проскользнула в расщелину, и Мишель-Эрик стремглав устремился за ней.
– Он проводит опыты с нами в суровых климатических условиях, - донеслось до нее сзади, - чтобы точно определить, кто из нас на что способен в экстремальных ситуациях, и тем более на вражеской земле, в окружении агентов ЦРУ. При том, что хозяйство это исконно наше, российское.
– В смысле ЦРУ?
– Сэнди оцепенела и встала как вкопанная.
– Да не ЦРУ, а земля Аляска, - поправился такс, - бездарно проданная янкам еще в 1867 году.
А еще Тарас Миронович, - приосанился Мишель, - запряжет нас в упряжки, и мы скачем для проверки выносливости прямо до Чукотки. Да еще нальет каждому перед экспедицией семьсот пятьдесят граммов абхазского коньячка.
Ведь наш брат должен быть высечен из кремня! После развода ему предстоит проживать с человеком, подвергшемуся серьезному эмоционально-психологическому стрессу, всячески поддерживать и подкармливать его.