Высший пилотаж
Шрифт:
ТРИ КОРОЧКИ
Полдень, 11 апреля 2006 года. Поклонная гора. Международный День освобождения узников фашистских концлагерей. Я только что передал в прямой эфир Радио Свобода репортаж с митинга выживших в том аду.
Вот это люди! Столько испытать и сохранить лицо. В буквальном смысле. Наши пресыщенные и в то же время вечно чем-то недовольные физиомордии - хищные, лукавые, озабоченные, кривые. Все чего-то хотим, требуем, боимся и замышляем. Смотрим исподлобья, с опаскою. Они же заглянули в глаза смерти. Мы - людишки. Они - сверхчеловеки.
***
Под
Ассортимент нехитрый. Помимо сухариков с одноименным названием (12 р.), за надтреснутым стеклом выстроились в шеренгу пиво "Невское" (20 р.), сок "Любимый" 0,250 гр. (10 р.), батончики "Сникерс", "Марс" и "Баунти" (18 р.).
Чай в пакетике - 10 рублей, с лимоном - 15 рублей. Кофе растворимый - 20 рублей.
В правом нижнем углу, заляпанном дохлыми мухами, грациозно позировала "Шаурма домашняя в лаваше" за 50 целковых.
Я расплатился за "открытие эфиопского пастуха" (кофе), "домашнюю в лаваше" и примостился у столика с остатками овощного салата, почему-то отсутствующего в меню.
– Молодой человек! (И это ко мне!) Возьмите кофе, шаурма будет готова через пять минут, - пропела "Людмила" (святящаяся в расщелине окошка табличка на правой груди).
Эти пять минут перевернули мои представления о счастье.
***
Понятию "Счастья" в Интернете отведено 60 миллионов страниц, и чего только в них нет. Это "внутренняя удовлетворенность", "полнота и осмысленность жизни", "осуществление своего назначения", "чувства радости и любви", "радость от здоровой, продуктивной и долгой жизни", "осознавание позитивности контекста собственного существования", "мера успешности в реализации индивидуального экзистенциального проекта", "состояние души, при котором нет чувства горя и тоски (чувства утраты)".
За верхним порогом счастья наступает состояние экстаза - "высшей степени восторга, воодушевления, иногда переходящей в исступление".
Я, например, мечтал в те мгновения "осуществить свое предназначение" в виде издания "Приключений Петра Макарыча, корреспондента радиорубки американской парфюмерной фабрики "Свобода".
***
Дело было в том, что жулик-издатель испарился вместе с моими деньгами, и я испытывал чувство глубокой "внутренней неудовлетворенности".
(Для восстановления справедливости понадобилось два года. Мошенник, возглавлявший издательство со святым названием "Грааль", под воздействием многократных обманов доверчивых авторов слег в психушку, но сохранившая "осмысленность жизни" супруга непутевого рассчиталась-таки за его долги. Я нашел приличного издателя, и он вернул моему "Макарычу" утраченные было "чувства радости и любви".)
Как же я был тогда мелок и глуп...
***
Они
Маму облегало пальтишко из советских комиссионок времен застоя, а черные ботинки на толстой подошве и с отбитыми носами указывали на твердость характера.
Она смотрела на него так, словно не видела много лет и боялась потерять.
В этом взгляде, соединяющем кантовскую непостижимость и ницшевский фатализм, отражался, как в зеркале, внутренний мир этой женщины.
***
Нечто подобное я наблюдал в магазине "Перекресток" на Литовском бульваре в Ясенево. Взрослая внучка одной рукой толкала тележку, а другой поддерживала дедушку. Он прожил тяжелую, полную лишений жизнь. Я определил это по его взгляду, испытующему и осторожному. Кто смотрит на мир с воодушевлением, лучисто и весело, тот мало что понимает, потому как не битый.
Девушка излучала такую необычную для наших суровых дней теплоту, что я невольно пристроился за ними.
– Дедуль, тебе взять бутылочку пива?
– Ну, возьми, котик.
– А бабушка не заругает?
– Да я уже вроде как взрослый.
И они пошли вдоль рядов по направлению к хмельному пенистому.
***
Она обдавала теплом материнского света свою, быть может, последнюю надежду. Мальчик, между тем, внимательно изучал меню и произнес.
– Мамуля, я отложил от того, что ты дала мне на завтраки, шестьдесят рублей. Давай возьмем четыре пакетика сухариков, тебе, мне, Машке с четвертого подъезда (она их очень любит), и тете Наде. У нас еще останется 12 рублей, купим сок один на двоих.
– Что-то ты, сынок, свою Машку стал часто подкармливать. Уж не влюбился ли?
– Да нет, просто жалко ее. Родители пьют беспробудно. Отец колотит, а мать еще и гуляет. А ведь хорошая девчонка. В шахматы научилась играть. В библиотеку ходит.
– А что же она на отца не пожалуется?
– Кому? Он с кавказской мафией якшается и с милицией на короткой ноге.
***
В минуты подобных откровений я глубоко сожалею о гуманизации российского уголовного законодательства.
***
– Я тоже отложила кое-что.
– Близорукая женщина вплотную придвинулась к стеклу.
– Давай возьмем еще шаурму и разделим ее пополам.
– А как же хлеб? У наc же дома всего три кусочка оcталось.
Паренек произнеc это c тайной надеждой, что его опаcения оcтанутcя без поcледcтвий. И оказалcя прав. "Домашняя в лаваше" оказалась в приоритете.
– Ничего страшного.
– Мать доcтала кошелек и извлекла сотню.
– И на хлеб останется. Овcянки и пшена у наc доcтаточно, а через три дня мне в cадике аванc выдадут.