Выстрел
Шрифт:
– Да, - сказал Тошка, - я слушаю…
– Так вот, эта девушка, она сестра Славки.
Тошка помолчал. В тишине внутри трубки было слышно потрескивание, будто где-то вдалеке горел костёр.
– Антон… - позвал его снова Шуркин отец.
– Да, - отозвался Тошка, - дядя Валера, а это точно? Может, она ошиблась?
– Точно, Антон, - твёрдо сказал тот, - я вот не знаю, как теперь сказать это твоему брату…
– Я сам ему скажу, - Тошка смотрел, как бьются в стекло тоненькие ветки дерева, его друга, - только можно завтра?
–
– Хорошо, - тихо сказал Антон, - я позвоню вам завтра…
Неожиданно услышал в трубке назойливые протяжные гудки.
Они оставили его наедине с собой…
Наедине с мыслями.
От дыхания стекло запотевало, но так же быстро становилось прозрачным. За ним неустанно качался замёрзший тополь. Тошка, наконец, разглядел одинокого кота – он куда-то бежал по асфальту, отрывисто перебирая маленькими лапками. Больше на улице не было никого…
Тошка не запомнил, как закончился этот вечер. Быстро как-то закончился… Кажется, о чём-то встревожено спрашивал его Славка. И Тошка даже очень спокойно ему отвечал. Про, Юрку, кажется, отвечал… А сам он был не здесь, в его комнате, а где-то в очень далёком и, в то же время, невероятно близком неведомом пространстве – где-то внутри себя. В прошлом. В будущем. Но не здесь.
А когда оказался здесь – в комнате был выключен свет и слышно, как тихонько дышит под одеялом его братишка.
Его.
«Почему так?» - мысли блуждали, но ни одна из них не давала ему толкового ответа. Словно Тошка задавал вопрос пустоте… Пока не проснулся в нём ещё один голос. Знакомый - тоже его, но более взрослого что ли… Ласковый: или это был голос его отца? Добрый: Максима Сергеевича, учителя музыки в полузабытом интернате? Сочувствующий: Шурки? Немного ехидный: может быть, Синицына – друга Шуркиного папы, который спас его в прошлом году?
«Что - так?»
Тошка решился признаться себе. И этому голосу внутри себя. Ему нужен был ответ - ответ, что ему делать дальше, а для этого необходимо быть честным… Сейчас - перед собой.
«Я не понимаю, почему, когда мы сильно привязываемся к человеку – его забирают у нас?»
«Хм… Сейчас это вполне закономерно. Будто ты не знал»
«Ну…Что закономерно?»
Ну да, конечно же, это закономерно: Славка потерялся и искал родителей, он ждал их… И рано или поздно это должно было случиться.
«Радоваться надо, дурень! Он же нашёл свою мать!»
«А я что? Я рад, только…»
Только невыносимо больно было думать о грядущем расставании.
Тошка повернулся на другой бок. Как жарко в комнате…
«Он уедет… Как я буду без него?»
Славка – брат. Прошлым летом Антон боялся, что мама не примет его. Он не представлял, как будет жить без Славки – за время дороги он привязался к нему. Крепко.
Напрочь.
Каждое утро он просыпался с радостью, оттого что рядом - Славка. А ночью – прислушивался к его дыханию и гнал от себя мысли, что когда-нибудь он уйдет… Тогда Антон и научился жить сегодняшним днём, когда в одну из багровых августовских ночей осознал, что расставание неизбежно.
Потому что малыш скучал по маме. Антон знал, что брат любит его, как знал и то, что Славка любит свою мать.
А если человек очень ждёт того, кто так дорог его серду, то рано или поздно обязательно встретит его: в этом Антон убедился прошлым летом, в те дни, когда в интернате отчаянно тосковал по родителям и своему дому, когда мечтал о них в безжалостном путешествии, в те дни, когда обессилевший от голода, засыпал с образом матери, и даже тогда, когда уже не верил, что доберется домой, но всё же - ждал.
Тошка хотел, чтобы брат был счастлив. Не так, чтобы вот прям хотел причинить ему счастье, просто ему неуютно было видеть Славку расстроенным. Не так.
Это ощущение было похоже на чувство вины перед отцом. Только намного сильнее.
Как он, Антон, будет жить, видя Славку тоскующем по матери, и молчать, зная при этом, как ему помочь?!
А как он будет жить без Славки?! Зная, что он счастлив, но без него?!
Это было невыносимо.
Он слез с кровати. Постоял, глядя на спокойное лицо спящего братишки. Доброе такое и беззащитное… Малыш спал в своей излюбленной позе «эмбриона», поджав коленки. Тошка накинул на них одеяло. Славка вдруг заворочался и повернулся на другой бок. Антон постоял с минуту, прислушиваясь к его тихому сопению, потом подошёл к окну, приоткрыл его. Рассеянно посмотрел на стол: на нём одиноко чернел телефон и пистолет – игрушка, из-за которого они сегодня чуть не поссорились…
«А я зачем-то сердился на него…»
«Что имеем не храним…» - откликнулся собеседник. А дальше там как?
Тошка не мог вспомнить конец этой пословицы, которую он однажды тоже увидел в «контакте»…
Обратно в постель не хотелось, и он, задумчиво постояв возле стола, понял, что хочет чаю. И не просто чаю, а с чем-нибудь съедобным.
Антон тихо вышел из комнаты и увидел в конце коридора слабый свет.
«Забыли выключить что ли?» - удивился он и легонько толкнул дверь кухни.
Нет, не забыли. На кухне, за столом, сидела мама.
Глава 20
Мать
Увидев Антона, она сразу обернулась. Качнула головой, отряхивая тёмные пряди чёлки, съехавшие ей на глаза.
– Тошка, ты чего? – и очень пристально посмотрела на него.
Тошка хорошо знал этот прищуренный мамин взгляд. Никуда от него не деться. Казалось, будто она читает его, как раскрытую книгу. И сейчас, вероятно, что-то зацепило её внимание на страничке этой книги: едва заметно приподнялись брови, губы дрогнули, и она кивнула на пустевший рядом стул: