Выстрелы с той стороны
Шрифт:
— Я по рекомендации Романа Викторовича, — сказал он. — Я… его бывший помощник.
— Ага, — врач сложил руками "домик" так резко, что кончики пальцев стукнулись друг о друга с легким, немного деревянным звуком. — Значит, в некотором роде, мы коллеги. Константин Павлович Неверов.
— Мне нужна исповедь, — объяснил Костя.
— Так что ж вы на приём записались? — изумился Давидюк. — Это же деньги! И немаленькие!
— Так… дело в том, что… по второй профессиональной части вы мне тоже нужны, — Костя вдруг замялся.
— Ну, раз вы оплатили мою работу, — сказал Евгений Самойлович, — то займемся сначала вторым вопросом.
Костя кивнул, сжал руки.
— У меня есть друг, — начал он. Поймал внимательный взгляд врача, кашлянул. — Нет, это я правду говорю. Не о себе. Действительно есть друг. Заодно и начальник, заодно и духовный сын… Вот так вот все закрутилось. С ним несчастье вышло. Жена погибла. Чуть больше месяца назад. С парнем чем дальше, тем хуже.
Врач умостил локти на столе, сцепил пальцы и оперся о них подбородком. Внимательный взгляд не отрывался от Кости. Если бы жена погибла при… ожидаемых обстоятельствах, лечение пострадавшего оплатило бы государство, да и, скорее всего, домашний врач сам нашел бы специалиста нужного профиля. Значит, дело в чём-то другом.
— Он спит все время. Даже когда занят — все равно спит. Как будто за стеклянной стенкой. Живой делается, только когда… ну… когда надо быстро действовать, когда форс-мажор… Дня два живой. А потом опять…
— Ну, сам-то он в силах ко мне прийти?
— В том-то и дело, что нет. Он сейчас через пуп делает даже то, что нам по жизни надо. Мы тут кое-какое имущество продаём, кое-какое покупаем, фирму регистрируем… Он ездит, подписи ставит — и… все, на этом запал заканчивается. Если хотите, я его приволоку. Он сопротивляться не будет. Только, наверное, лучше было бы, если бы вы сами приехали. Потому что я как заговорю про врача — он… сворачивается весь. Закукливается.
— Сколько ему лет?
Костя вздохнул.
— Двадцать один.
— Давно женился?
— В июне.
Врач надул щеки и выдохнул. Потом сказал:
— Бедняга. Скажите, а что вы пытались сделать как друг и как духовник?
Костя пожал плечами.
— Как друг, я его поддерживаю, могу иногда водки налить. Как духовник, я его исповедую и причащаю. Вот говорят, есть раны, которые лечит только время… Но я не знаю, сколько тут времени понадобится и что от него потом останется.
Теперь настала очередь врача тяжело вздыхать.
— Завтра возьмете вашего друга за шкирку и приведете ко мне. Водка, Константин, таких стрессов не снимает. И из депрессии не выводит. В какое время вам будет удобно?
— Да в любое, — Костя махнул рукой. — Но, честное слово, я любые деньги готов заплатить, чтобы вы сами приехали и чтобы он какое-то время не знал, что вы врач. Вы же всё-таки ещё и священник.
— Любых денег мне не надо, рассчитаетесь по обычному тарифу. На ближайшие два часа у меня никого нет. Ваш друг дома?
— Сейчас, — Костя вынул из кармана комм, набрал номер. — Кэп, это я. Ты где? В конторе? Слушай, подрули в "Эль Перро", мы там будем кофе пить. С коллегой. Ты нужен. — И, захлопнув крышку комма: — Он придет.
…Кафе "Эль Перро" было удобно тем, что в нем столы отделялись друг от друга перегородками-звукопоглотителями. Самое место для бизнес-ланчей менеджеров и дельцов средней руки.
Давидюк узнал парня сразу же, как только тот вошел. Привычным профессиональным взглядом. Слова "посттравматический депрессивный синдром" были у того на лбу написаны курсивом. Характерная заторможенность в движениях, усталость, видная в линии плеч, осанке, выражении рта. И то, что он до сих пор не добрался до врача — не гордыня и не предрассудок типа "нормальному человеку психиатр не нужен", а просто нехватка сил. Невозможность совершать какие-то лишние движения. Знакомо. Более чем знакомо.
— Привет, — "клиент" подошел к столику. — Здравствуйте, — это было уже сказано Давидюку.
И голос тусклый, проблемы с тонусом.
— Здравствуйте, — Давидюк протянул ему руку. Тот пожал — хватка была железная, ладонь жесткая, но обмякла слишком быстро… — Давидюк, Евгений Самойлович.
Костя поманил официантку, заказал кофе. В Питере он внезапно пристрастился пить кофе — давило свинцовое небо, клонило в сон от вечной сырости. А за Энеем давно заметил любовь к капуччино — со взбитой пенкой сливок, с корицей, и обязательно чтобы сладкий. Такой и заказал.
— Это Евгений Самойлович Давидюк, — Костя взял быка за рога. — Когда меня в городе не будет… и мало ли что… исповедоваться будешь у него.
— Очень приятно, — качнул ресницами "кэп". — Андрей Новицкий.
Давидюк протянул ему визитку.
— Я ещё и врач, — сказал он.
— А, — таким же тусклым голосом откликнулся Андрей. — Спасибо. Костя перестарался. Я просто устал. Мне нужно отдохнуть — и все.
— Несомненно, — согласился Давидюк. — Вам нужно отдохнуть. Вам все говорят: нужно отдохнуть. И вы изо всех сил стараетесь отдыхать. Вы же ответственный человек. Собираете себя в кулак. Мобилизуете себя. Приказываете себе: отдыхай! Короче, пытаетесь отдыхать изо всех сил. Вдумайтесь в само строение этого слова: пытаете-сь. Пытаете себя этим трижды взятым отдыхом. Потому что стоит вам уединиться для отдыха — как в голову лезет то, о чём не просите. И тогда вы стараетесь устать ещё сильнее, загонять себя до того, чтобы сон вырубал сразу же. И просыпаетесь, не отдохнув…
Официантка принесла кофе. В чашке над горкой пены вился пар, пахло корицей. Без всякого интереса Андрей взял чашку, глотнул горячего кофе. Поставил чашку на блюдце — она предательски звякнула. Давидюк посмотрел на Костю — тот сдвинул брови.
— Проблемы с тонкой моторикой? Трудно вдеть нитку в иглу, перезарядить комм, промахиваетесь мимо кнопок при наборе?
Андрей кивнул.
— Учащённое сердцебиение, когда резко встаёте или просто просыпаетесь?
Андрей кивнул.
— Боли в сердце?
Андрей мотнул головой.
— Трудности с дыханием? Его неожиданно перехватывает и так же неожиданно отпускает?
Кивнул.
— Плохие сны?
Андрей сделал странное движение ртом.
— Вообще никаких снов?
Помотал головой.
— Сны есть, но вы их не помните, только ощущение наутро — скверное?
Кивнул.
— Давно это?
— Чуть больше месяца. Костя же вам рассказал, верно?
Это хорошо — осознаёт своё состояние, критика в порядке.
— Что-нибудь до этого было? Сопоставимое по силе шока?