Выстрелы в Сараево(Кто начал большую войну?)
Шрифт:
См. обо всем этом интересную сводку в немецком издании моих мемуаров (стр. 321–322). Для связи главного заговорщика полковника Дмитриевича (расстрелянного в за покушение на убийство короля Александра) с русской военной агентурой в Белграде служил, по-видимому, капитан Верховский. Об этом с его же слов определенно говорит поляк- эмигрант Тривдар-Буржинский в своих политических мемуарах: Louis de Trywdar-Burzynski — «Le crupuscule d'une autocratie» (Florence, 1926. P. 127); «Убийство было совершено благодаря посредничеству русских военных агентов в Белграде. Юный капитан Верховский, помощник военного атташе— впоследствии военный министр в правительстве Керенского, — которого, как и его семью, я знал издавна, мне подтвердил, не слишком стесняясь, истину относительно инициативы, подготовки и исполнения гнусного заговора».
А если это последнее указание справедливо, то, конечно, и русский посланник в Сербии недалек был от всей этой преступной махинации:
Вдали от Петербурга, в специфической заговорщической обстановке Сербии он легко мог поддаться соблазну вести там свою собственную «энергичную политику», за что судьба и послала ему, как известно, вскоре после Сараевского убийства апоплексический удар при его таинственных объяснениях об этом злодеянии в австрийском посольстве в Белграде [413] .
413
Таубе М. А. «Зарницы». Воспоминания о трагической судьбе предреволюционной России (1900–1917), М., 2007. С. 182, 192.
Не забудем, как характеризовал Верховского его сослуживец Кришевский: «худощавый и подвижный, с лицом семитического типа, в очках, фразер, любящий позу и крикливые эффекты» (кстати, и Н. Берберова замечает, что Верховский внешне был похож на Керенского). Не доверяли ему и некоторые генералы:
Генерал Самсонов аттестовал Верховского так: «Прилежен к женскому полу… В умственном отношении скромен…». Генерал Куропаткин судил гораздо строже: «В мирное время бесполезен, в военное время будет вреден» [414] .
414
Кузьмин Н. П. Генерал Корнилов. Роман-хроника. М., 1997. С. 210–211.
И действительно, в марте семнадцатого в Севастополе Верховский повел себя как чистый заговорщик: на первых порах был себе на уме, интриговал исподтишка, льстился и примазывался к властям, а как только трон рухнул, тут же растоптал и честь свою, и звание офицера, проталкиваясь к верхам масонской власти: его «фразерство» — а на самом деле подстрекательство к бунту! — очень скоро оплатят своими жизнями тысячи растерзанных севастопольских офицеров.
Но если в Севастополе Верховского окружали консервативно настроенные русские офицеры, чуждые заговорщицких планов, то в Белграде была иная картина: здесь погоду делала масонская «Черная рука»; один заговор рождал другой, и Верховский с его склонностью к эпатажу и легковесности не мог не стать легкой добычей заговорщиков старого закала. Чедомир Антич, наипатриотичный из всех ведущих сербских историков нового поколения, не скрывает:
В начале 1913 года, где-то в глубине разбитого Османского царства, сербские офицеры радостно убеждали британского полковника Томсона, что именно сейчас пробил тот час, когда можно всей силой напасть на Австро-Венгрию. Не кто иной, как Никола Пашич, всего за десять дней до начала Первой балканской войны уверял сэра Ральфа Педжета [415] , что Сербия не собирается нападать на Османское царство, что для завершения подготовки к войне ей нужно по крайней мере еще несколько лет… но и тогда ее неприятель будет на севере, а не на юге [416] .
415
Педжет Ральф (1864–1940) — британский посол в Сербии (1910-13) и Бразилии (1918-20).
416
Чедомир Антић. Сенка Црне Руке // НИН. Београд. № 2792, 01.07.2004.
Пашич ясно указывает, что главный враг Сербии — Австрия. С этим он ложился спать, с этим и вставал (что уж говорить об Аписе?). Снискать доверие в белградских верхах в первой половине 1914 года было проще тому, кто успел оседлать антиавстрийского конька: и кто, как не Верховский, умел вскакивать в нужное седло.
Следует учесть, что Австро-Венгрия перед Великой войной была обширной империей, насчитывавшей почти 53 миллиона жителей. Демографический состав был следующим: славяне — 23,5 миллиона, немцы — 12, венгры — 10, румыны — 3, прочие народности — 2,5. Таким образом, славяне составляли почти половину населения (45 проц.), но в большинстве своем они не были надежной опорой трона. В Сербии укреплялось мнение, что ее северный сосед— это колосс на глиняных ногах.
Оба свидетельства —
Но, похоже, не подлежит сомнению, вопреки отрицанию Аписа, что Артамонов знал о подготовке покушения. Во время отсутствия его заменял капитан Верховский, относительно которого в статье в «Berliner Monatshefte» Артамонов указывает, что тот прибыл в Белград ради написания военной «штудии» о балканской войне, а в молодости был склонен к социалистическим взглядам. Польский писатель Трудер-Буржински, который был членом Археологического института в Петрограде, пишет следующее: «Покушение было подготовлено при поддержке русского военного атташе в Белграде. Капитан Верховский, который был помощником военного атташе (Артамонова), а позднее военным министром в правительстве Керенского, — молодой человек, которого я очень хорошо знал многие годы, как и всю его семью, — совершенно искренне рассказал мне правду о возникновении, подготовке и осуществлении заговора» [417] .
417
Dragoslav Ljubibratiћ. Mlada Bosna i Sarajevski atentat. Sarajevo, 1964. S. 163.
Американский историк Д. Маккензи, идя по стопам Д. Любибратича, но, как и Ю. Писарев, на каждом шагу путаясь в именах и фактах, не преминул заметить:
Вопреки отрицанию Аписа, Артамонов определенно что-то знал о подготовке покушения. Пока Артамонов был на отдыхе, его заменял Александр Верховский, позднее военный министр Временного правительства. Трайдар-Баржиньски из Института археологии в Петрограде указывает:
«То (сараевское) покушение подготовлено при поддержке исполняющего обязанности военного атташе русского посольства в Белграде капитана Верховского… юноши, которого я знал многие годы… и который мне искренне рассказал настоящую правду о возникновении, подготовке и осуществлении заговора» [418] .
418
Дејвид Мекензи. Апис. Београд, 1996. С. 139.
Историк Анатолий Иванов (Скуратов), со ссылкой на тот же источник, приписывает Верховскому менее значимую, ко вовсе малоприглядную роль — доносчика на Артамонова: Заместителем Артамонова был А. И. Верховский, будущий военный министр Керенского, а потом красный генерал. Знакомый Верховского, археолог Тридвар-Буржинский, издал за границей мемуары, согласно которым Верховский говорил, будто покушение организовал Артамонов. Но Верховский мог просто в порядке прислужничества к новому режиму поддакивать официальной версии. Доживи он до других времен, он столь же яро опровергал бы ее, как и Полетика. В сараевском вопросе школа Покровского [419] шла на прямые фальсификации. Например, утверждалось, будто полковник Димитриевич разоблачил роль русских военных агентов в этом деле. В действительности Апис рассказал в рапорте от 10 апреля 1917 года о совместной работе с Артамоновым по организации шпионской сети в Австро-Венгрии, но специально оговорил, что о покушении Артамонов не знал [420] .
419
Имеется в виду вульгарно-марксистская концепция советского историка М. Н. Покровского (1868–1932) и его последователей.
420
Анатолий Иванов (Скуратов). Это начиналось так. К 75-летию начала первой мировой войны // Молодая гвардия, 1989, № 8. С. 241; Это начиналось так. (О начале первой мировой войны) // Страницы минувшего. М., 1991. С. 80.
Евгений Павлов, директор исследовательского фонда «Национальный разведывательный центр», почти слово в слово переписал эти рассуждения, но почему-то под своим именем. Скомпилировал он у Иванова (Скуратова) и фразу о прислужничестве Верховского, но чуть ее видоизменив:
Не исключено, что если Верховский и говорил об этом, то в порядке «прогибания» перед новыми властями [421] .
Такие предположения смахивают на досужие домыслы, потому что эмигрант Тривдар-Буржински наверняка не имел никакого отношения к «новым властям» (большевикам) и прислуживаться к нему у Верховского не было никаких оснований, а, кроме того, говорить по душам они могли, пожалуй, только до 1917 года.
421