Вытащить из петли

Корнуэлл Бернард

Берриган посмотрел на Салли, она ему явно нравилась.

— Но они так делают, мисс. Богатые, с титулами, с привилегиями, и потому считают себя лучше нас. И клуб им нужен, чтобы делать все, чего пожелают. Они мерзавцы, капитан.

— Однако вы на них работаете, — очень мягко заметил Сандмен.

— Я не святой, капитан, и мне хорошо платят.

— Зачем же тогда вы мне все это рассказываете?

— Лорд Робин Холлоуэй хочет вашей смерти, но я на это не пойду, капитан. После Ватерлоо — ни за что. — Берриган взглянул на Салли. — Мы прошли

через ад, мисс. Я не верил, что останусь в живых, и для меня все с тех пор стало другим.

Чувства переполняли сержанта, в его голосе появилась хрипотца. Сандмен его понимал.

— Не припомню дня, чтобы я не представлял вас, — продолжал Берриган, — на этом гребне, в чертовом дыму. Не хочу, чтобы вам причинил вред какой-то убогий болван.

Сандмен улыбнулся:

— Думаю, вы здесь, сержант, потому что хотите уйти из «Серафим-клуба».

Берриган откинулся на спинку скамьи, изучающе посмотрел на Сандмена, а затем еще более внимательно оглядел Салли. Под его взглядом она покраснела. Достав из внутреннего кармана сигару, он разжег трутницу.

— Я не намерен кому-то долго служить, — произнес он, раскурив сигару, — но, когда уйду, капитан, у меня будет свое дело.

— Какое?

— Вот. — Берриган легонько стукнул по сигаре. — Во время испанской кампании многие джентльмены к ним пристрастились. Но сигары дьявольски трудно раздобыть. Я достаю их для членов клуба и получаю с этого почти столько, сколько имею жалованья. Поняли, капитан?

— Не уверен.

— Мне не нужен ни ваш совет, ни ваши нравоучения, ни помощь. Сэм Берриган сам может о себе позаботиться. Я пришел только затем, чтобы предупредить вас. Уезжайте из города.

Он встал.

Сандмен улыбнулся:

— Я завтра уезжаю, но вернусь в четверг к вечеру.

— Уж вы очень постарайтесь, — вмешалась Салли. — В четверг этот частный спектакль. Вы же придете в «Ковент-Гар-ден» меня поддержать?

— Разумеется, приду, — пообещал Сандмен и посмотрел на Берригана: — Сержант, мне, возможно, будет нужна помощь, так что, когда решите оставить клуб, приходите ко мне.

Берриган промолчал, поклонился Салли и ушел.

Сандмен посмотрел ему вслед.

— Молодой человек сильно запутался, — сказал он.

— Мне так не показалось. Но собой хорош, верно?

— Он хочет быть хорошим, но плохим быть легче.

— Такова жизнь, — заметила Салли.

— Значит, мы попробуем помочь ему стать хорошим.

— Мы? — В ее голосе прозвучала тревога.

— Я понял, что не могу исправить мир в одиночку, — объяснил Сандмен. — Мне нужны союзники, моя дорогая, и вы избраны. Пока что это вы, возможно, сержант Берриган и… — Сандмен повернулся: кто-то вошел в пивной зал, опрокинул стул и, без конца извиняясь, начал возиться с тростью. Явился преподобный лорд Александр Плейделл.
– …И ваш воздыхатель. Итого четверо.

А может, и пятеро. Лорд Александр привел с собой молодого человека с открытым лицом и беспокойным взглядом.

— Вы капитан Сандмен? — Молодой человек протянул руку.

— К вашим услугам, — осторожно сказал Сандмен.

— Слава богу, я вас нашел! Я Кристофер Карн, графиня Эйвбери была моей мачехой.

— О, рад с вами познакомится.

— Нам нужно поговорить. Боже милостивый, Сандмен, вы должны предотвратить ужасную несправедливость. Прошу вас, нам нужно поговорить.

Лорд Александр кланялся Салли и краснел. Сандмен знал, что некоторое время его друг будет при деле, и повел Карна в глубь зала в кабинку, где можно было хоть как-то уединиться.

Лорд Кристофер Карн был нервным, нерешительным молодым человеком в очках с толстыми стеклами. Роста он был маленького, волосы имел жидкие и слегка заикался. В целом внешность его к себе не располагала.

— Мой отец — страшный человек, — сказал он. — Можно подумать, что десять заповедей были написаны только затем, чтобы он их н-нарушал. Особенно седьмую!

— Прелюбодеяние?

— Именно. Сандмен, он плюет на нее!

Глаза лорда Кристофера за стеклами очков округлились, словно его ужасала сама мысль о прелюбодеянии.

— Я т-так считаю: мой отец, как многие закоренелые грешники, оскорбляется, если грешат против него. Он согрешил со множеством чужих жен, капитан Сандмен, но взбесился, когда ему изменила его собственная.

— Ваша мачеха?

— Она. Он грозился убить ее! Я сам слышал.

— Грозиться убить и убить — не одно и то же, — заметил Сандмен.

— Я понимаю разницу, — на удивление резко сказал лорд Кристофер, — но я говорил с лордом Александром, и он сказал, что вы проводите дознание по делу осужденного художника, Корде. Не могу поверить, что он это сделал! Зачем ему? Что у него был за мотив? Но у моего отца, Сандмен, у отца был мотив! — выпалил лорд Кристофер. — Возможно, вы поймете, если я немного расскажу вам о своей матери.

Сандмен стал слушать. Первая жена графа, мать лорда Кристофера, происходила из благородной семьи и, по его утверждению, была просто святой.

— Он обращался с ней отвратительно, мучил, оскорблял, но она до самой смерти в восемьсот девятом году сносила все с христианским терпением. Да упокоит Господь ее душу. Он едва ли о ней скорбел и все так же таскал женщин к себе в постель. Одной из них была Селия Коллет. В три раза его моложе! Но он на ней помешался, а она была женщиной умной, Сандмен, умной. — Она танцевала в кордебалете в театре «Сан парей». Знаете такой?

— Знаю, — мягко сказал Сандмен.

«Сан парей» на Странде был одним из новых театров, в котором давали представления с танцами и пением.

— Она отказывала ему в б-близости, пока он не женился на ней, а потом устроила ему веселую жизнь!

— Вы, очевидно, не любили ее? — заметил Сандмен.

Лорд Кристофер покраснел.

— Я был едва с ней знаком, — встревожился он, — но за что ее было любить? Женщина без веры, манеры так себе, образования никакого.

— Для вашего отца это имеет значение?