Выйти замуж за ловеласа
Шрифт:
– Меня обманом заманили сюда, – пробормотала Джоселин. Весь ее вид говорил о том, что это правда. И Девон сам потихоньку начал верить, что их обоих, вероятнее всего, подставили.
Джоселин шумно вздохнула.
– Все, что мне известно, – продолжала она, – это то, что меня хотели убедить, будто здесь, в башне, меня будет ждать Адам.
Девон потер ладонями лицо. Он не верил собственным ушам. Господи, он пытался соблазнить ее – а она, выходит, все это время принимала его за Чизвика?!
Джейсон, пожав плечами, ясно дал понять, что он обо всем этом думает.
– Собственно говоря, в эту
– А все, что мне известно, – прервал его Девон, полный решимости хоть что-то сказать в свою защиту, – так это то, что меня пытались уверить, будто здесь меня будет ждать миссис Кранли.
– Которой, кстати, тоже тут нет, – пробормотал Джейсон, выразительно подняв брови. – Впрочем, даже если все было так, как вы говорите, это нисколько не объясняет, почему ваш плащ валяется на полу, Боскасл. И почему Джоселин стоит на нем. Признаться, это наводит на нехорошие мысли… в особенности мужчину.
После этих слов в комнате воцарилась гробовая тишина, которая, возможно, затянулась бы, если бы не суета, внезапно возникшая за дверью, которая так и осталась наполовину открытой.
Со стороны лестницы внезапно послышались приближающиеся голоса – по мере того как они становились все громче, можно было разобрать изумленные, недоумевающие, возмущенные возгласы, охи, ахи и причитания. Просто Вавилонская башня какая-то, с раздражением подумал Девон. Единственное, о чем он сейчас мечтал, – это о том, чтобы перед ним оказался графин с вином, приправленным каким-нибудь быстро и безболезненно действующим ядом. И о скамье где-нибудь в углу у стены, где он смог бы вытянуться во весь рост, чтобы встретить смерть со всеми возможными удобствами.
Однако богиня удачи, чьи дары до этой самой ночи Девон воспринимал как нечто само собой разумеющееся, вероятно, отвернулась от него, решив наказать за самонадеянность, потому что внезапно весь этот гомон перекрыл раздраженный мужской голос. Девон не сразу узнал его, зато Джоселин и ее брату он, по всей видимости, был хорошо знаком. На посеревших лицах обоих отразился нескрываемый ужас. Глядя на брата с сестрой, Девон невольно вспомнил нескольких своих друзей, которые во время войны, оказавшись на волосок от смерти и чудом, уцелев, потом в один голос уверяли, будто в какой-то момент вся жизнь пронеслась у них перед глазами, словно пьеса, которую они наблюдали из зрительного зала.
Впрочем, в эту самую минуту дверь с шумом распахнулась, и Девон со вздохом был вынужден признать, что даже гениальный Шекспир при всем своем богатом воображении позеленел бы от зависти, увидев эту сцену, потому что ему вряд ли удалось бы придумать нечто подобное. Правда, Девон не был уверен, что это напоминало больше – комедию или трагедию. Наверное, и то и другое вместе, со вздохом решил он.
Сэр Гидеон Лидбери, переступив порог, молча двинулся к дочери. Он все еще производил впечатление вполне привлекательного мужчины – серебряная грива густых волос, поджарое тело, быстрые движения. Он не пытался повысить голос, как сделал бы на его месте любой разгневанный отец, не сыпал проклятиями, но это видимое спокойствие могло бы ввести в заблуждение человека менее проницательного, чем Девон. К сожалению, он знал сэра Гидеона достаточно хорошо, чтобы подозревать, что за этим наверняка что-то кроется.
– Мне бы следовало догадаться, что без вас тут не обошлось, Боскасл!
Девон, не дрогнув, встретил его взгляд.
– Вот как? Завидую вам, потому что сам я понятия ни о чем не имел.
– Это недоразумение, – вмешалась Джоселин. – Мы не назначали друг другу свидание…
Сэр Гидеон обернулся. Его рука взлетела вверх, и Девон вдруг почувствовал, как внутри его внезапно как будто взорвалось что-то. Дисциплина, конечно, штука хорошая, подумал он, вспомнив, что его собственный отец никогда не жалел для него розог. Но поднять руку на женщину, тем более в ярости, это уж слишком. Девон вдруг почувствовал, как у него руки чешутся тоже кого-то ударить.
К несчастью, этот «кто-то» был отцом Джоселин. И он, вне всякого сомнения, полагал, что имеет полное право наказывать свою дочь так, как считает нужным. Особенно если был уверен, что она это заслужила. И вдруг Девону пришло в голову, что они с Джоселин, похоже, оба оказались в ловушке. Он может сколько угодно верить или не верить, что она, мол, знать ни о чем не знала. Вполне возможно, девушка просто решила пошутить… Хотя, сказать по правде, Девон, сколько ни силился, так и не смог придумать, с чего бы ей вздумалось это делать. Разве что решила отомстить ему за ту давнюю обиду, предположил он.
Однако в то, что это была тщательно продуманная, хладнокровная месть, да еще после стольких лет, как-то слабо верилось. Уж слишком это было не похоже на ту Джоселин, которую он знал. Но даже если он ошибается, и она действительно составила хитроумный план, чтобы одурачить его, Джоселин по-прежнему оставалась хрупкой женщиной, и естественное для всякого нормального мужчины желание защитить ее возобладало над другими, менее благородными чувствами.
– Не трогайте ее! – Молниеносным движением он одной рукой перехватил занесенный над головой Джоселин кулак, другой, прикрыв ее лицо от удара.
Правда, непохоже, чтобы она оценила его благородный порыв, с мрачной иронией подумал Девон. Отодвинув защищавшую ее руку, Джоселин бросилась вперед и встала перед отцом. Однако дрожь в ее голосе заставила Девона заподозрить, что это, скорее всего не первый раз, когда отец решился поднять на нее руку. А братец ее, как он заметил, даже не шелохнулся, чтобы защитить сестру.
– Неужели ты решишься избить меня у всех на глазах? – спросила она.
Вопрос, заставивший Девона задуматься, насколько справедливы ходившие по Лондону слухи о жестоком обращении с подчиненными, которое практиковал сэр Гидеон Лидбери, и только ли солдаты в его полку страдали от вспышек его ярости? Он только и ждал, чтобы Джоселин попросила его вмешаться.
Вместо ответа сэр Гидеон молча опустил руку и, не глядя на дочь, покосился на Девона.
– Вашу попытку воспрепятствовать мне, наказать дочь я расцениваю не только как признание вины, но и как знак того, что вы готовы нести ответственность за то, что сделали.
Огонек злого торжества, блеснувший в его глазах, только укрепил подозрения Девона – теперь он уже почти не сомневался, что это отец Джоселин заманил его в ловушку. Но… Нет, какая-то бессмыслица! В той тщательности, с которой был разработан план, чувствовалось что-то глубоко личное.