Выйти замуж за миллионера, или Не хочу жить в Перепердищево
Шрифт:
– Как баба на чайник, – с нервным смешком подсказала я, – не думаю, что мне идет свадебное платье.
Признаться честно, я соврала. Такое платье просто не могло мне не подойти. Это же была мечта, а не просто платье.
Я провела пальцем по подолу ближайшего ко мне платья. Естественно, мне хотелось немедленно его надеть. Но где-то я читала, что мерить чужое свадебное платье – плохая примета. С другой стороны – феминистки ведь не должны верить в глупые приметы, правда же?
Эдуард заметил мои колебания.
– Что,
– Почему семь лет? По-моему, это когда на углу стола сидишь. И вообще, я в приметы не верю. Просто испачкать боюсь.
– Это правильно, – похвалил Эдик, – Валера так трудится над каждым платьем. Он не переживет, если что-нибудь испортится… Но жаль. Тебе бы пошло… А кто знает, – он нахмурился, – может быть, когда-нибудь мы с тобой…
Я удивленно вскинула на него глаза. Неужели он тоже влюбился в меня с первого взгляда? И собирается на это намекнуть?! О Боже, Боже! Что мне делать? Радостно броситься в омут страсти вниз головою или немного покочевряжиться, цену себе набить?
Между нами висело свадебное платье. Белое, длинное, полупрозрачное. Самое красивое платье на свете.
Эдик молчал.
– Может быть, когда-нибудь мы с тобой что? – подбодрила я его.
Он потрепал меня по обритой голове.
– Неважно. Ладно, Шурик, что-то мы с тобой засиделись в гостях.
Признаюсь, мне даже не верилось, что все это и в самом деле происходит со мной. Собственная легкомысленность (прошло чуть больше месяца после разрыва с Весниным, а я уже готова шептать задыхающееся «да» в ухо другого мужчины!) и пугала меня, и пьянила, и завораживала.
Мы встречались почти каждый день.
Вот что показалось мне действительно странным: Эдуард даже не пытался затащить меня в постель, хотя подходящих моментов было сколько угодно. Первую неделю это мне даже нравилось, я объясняла его старомодную сдержанность романтичностью (с ума сойти! Мне достался последний романтик в Москве! Да еще и миллионер!), но потом я насторожилась, заподозрив неладное. В самом деле: почему он так себя ведет? Мне будет двадцать семь, ему тридцать пять. Возраст ложной скромности давно остался позади.
Либо я испорченная натура, либо мой идеальный миллионер…
– … импотент! – счастливо рассмеявшись, подсказала Жанна.
Мы находились в салоне красоты с пошловато-приторным названием «Купидон», специализирующемся на интимных стрижках. Беззастенчивой Жанне вздумалось подстричь лобковые волосы в форме сердечка и покрасить их в красный цвет. Она попросила меня находиться рядом для моральной поддержки. И вот теперь Жанна лежала на кушетке, храбро растопырив голые ноги, между которых с видом опытных акушеров-гинекологов суетились сразу три стилиста.
Я же сидела рядом на неудобном высоком табурете и не знала, куда глаза девать. Разворачивающееся передо мной
– Твой хваленый Эдичка – импотент! – повторила она.
– Нет, я не думаю так, – неуверенно возразила я, однако сердце мое тоскливо заныло. Неужели… неужели она права?
– И какова же твоя версия? – насмешливо поинтересовалась Жанна.
– Не знаю… Может быть, он просто так воспитан. В конце концов, не так уж и много времени прошло.
– Сколько именно?
– Двенадцать дней. И у нас было одиннадцать свиданий.
Жанна фыркнула и отвернулась к стене.
– Ты, должно быть, шутишь, дорогая. Одиннадцать свиданий, и он даже не попытался тебя поцеловать. О чем это говорит? По-моему, все ясно. Либо импотент, либо голубой.
– Ну почему же. Мы целовались.
– И во время поцелуя он не возбудился? Тебя саму-то это не насторожило?
– Может, и возбудился. Мне-то откуда знать.
– Ну-у, милая моя, это просто детский сад, – снисходительно протянула Жанна, – ты же не вчера на свет появилась. Возбужденный мужчина не может думать ни о чем, кроме собственного возбужденного пениса. А если уж рядом находится кто-то, его пенису симпатичный… Такого ни один нормальный мужик не упустит!
Я вздохнула. Жанкин насмешливый мини-монолог прозвучал ох как убедительно. Значит, все-таки… Нет, даже думать об этом не хочется.
– Готово! – объявил один из стилистов, колдовавших над лобком моей подруги.
Жанна вскочила с кушетки и устремилась к зеркалу. Через мгновение все присутствующие в кабинете едва не оглохли от ее восторженного визга:
– Супер!! Сашка, ты только на это посмотри!
Я покачала головой. Странно получается: Жанна на пять лет меня старше, но почему-то на ее фоне я чувствую себя утомленной опытной матроной, с высоты своих лет взирающей на подростковые выходки. Что это значит? Я постарела раньше времени, или моя приятельница слишком надолго задержалась в детстве?
Жанкин лобок украшало ярко-красное, пышно начесанное волосяное сердце. Она стала похожа на проститутку из комедии в стиле Остина Пауэрса.
– Знаешь, тебе бы подошла волосяная сумочка от Геры Ангела, – ухмыльнулась я, – надо подкинуть ему идею делать сумочки и из лобковых волос… Он мог бы заключить договор с этим салоном. Хотя лобковых волос слишком мало, на сумку не хватит… Зато из них получился бы замечательный кошелек или ключница.
– Хватит дурачиться, – Жанна никак не могла оторваться от своего отражения, – нет, ты только представь. На следующем же свидании я скажу мужчине: предлагаю тебе руку и сердце. И сниму трусы. Вот он удивится!