Выздоровление
Шрифт:
В возне с полами Николай однако забылся, обдумывая, как и что при его возможностях сделать посподручнее, понадежней. На корточки присесть он опасался и стоял на коленях, а, выравнивая рубанком соединения, наклонялся всем телом вперед и опирался на левую руку. Дело шло медленно, неловко, и хорошо, что был скрыт в эти часы от посторонних глаз.
Забив последний гвоздь обухом топора, он смел стружки под полок и лег на пол, вытянувшись с угла на угол. Так отдыхал, в общем-то довольный собой, таким его и застала Катерина. С интересом осмотрелась, оценила
— Натрудился? — спросила ровно.
— Да ничего… Жара.
Катерина притопнула ногой, обутой в новые вельветовые полуботинки, качнула головой.
— Ни одной гордячке не поверю, что без мужа ей лучше живется, — заявила вдруг. — Ну, ладно. Коль, схожу, ужин заварю этим… Надо баню еще протопить. Новую!
Оставшись один, Николай с радостным и самодовольным каким-то чувством вспоминал слова, сказанные женой, даже повторил про себя: «Ни одной гордячке не поверю, что одной ей лучше». Но потом, отыскивая, чем бы еще заняться, вдруг понял, что поспешил радоваться. Ведь могла она просто похвалить его, пусть пожалеть как-то, а вместо этого: «Ни одной гордячке не поверю». Значит, обо всем тут передумала одна и успела представить, каково ей будет без него, и, может быть, утешаясь, была уже согласна с «гордячками»…
До возвращения жены Николай заложил дрова и кизяки в каменку, поделал еще какие-то мелочи, а воды натаскать не решился.
— Давай-ка, Витек, инструмент к порядку приводить, — сказал он проснувшемуся к тому времени сынишке. — Все у нас тут валяется как попало, а мы с тобой теперь мастера. Да, что ли?
— Да-а…
И был вечер. Баня протопилась и выстоялась к девяти часам, задолго до коров, но Николаю не хотелось начинать мыться, не переделав всех остальных дел. Убедила Катерина.
Первым, как всегда, выкупали Витьку, и он, разгоряченный, переодетый в чистое, из бани убежал своим ходом. Раньше Николай носил его на руках, а теперь только проводил сторонкой, взял приготовленное белье и вернулся.
— Ну, давай больницу смывать, — сказал Катерине, достирывающей в предбаннике Витькино бельишко.
— Сейчас, веник там распаривается…
Николай разделся в бане, вытащил из тазика веник, встряхнул его и положил на полок. И веник, и полы пахли лесом, древесиной — свежо и бодро. Николай слышал, как выплеснула воду Катерина, как подпирала дверь предбанника кочережкой, а в баню она вошла уже раздетой.
— Ты где будешь? — спросила. — На полку, наверное, чтоб не наклоняться?
— Угу, — отозвался Николай и провел ладонью по лицу.
— Рубец хоть глянуть, — попросила Катерина, и он послушно повернулся к окошку. — Ой, как. А я, Коль, думала, где-нибудь сбоку разрезали… Больно?
— Да так…
— Ох, а я боялась!
Николай коснулся жены и, ощутив прохладу полного белого тела, потянулся к ней, прильнул, обхватив руками за плечи. Ему как-то расхотелось мыться, но Катерина освободилась от его рук, окатила грудь и живот горячей водой.
— Мойся уж, — сказала с укоризной.
Николай
— Вот это да! — выдохнул.
Вот теперь он чувствовал себя дома, в покое и полной безопасности. Витька сидел у окна, играясь чем-то, а от двора послышался голос Катерины, зазывающей корову из проходившего по улице стада.
«Боялась, — думал Николай бессвязно. — Все хорошо…»
Потом они вместе поужинали, Катерина пропустила молоко, и, растворив окна, они легли спать.
— Ты прохладная, — прошептал Николай, дотронувшись до жены.
— А ты, Коль, чего-то горячий.
— Это баня.
— Ну, спи.
— Не хочу.
— Наломался и — не хочу… Перестань, Коль.
— Ну, хоть руку не убирай.
Николаю показалось, что жена улыбнулась в потемках.
— Все, — шепнула она.
Глава 7
ГОСТИНЦЫ ИЗ МОРДАСОВА
Николай решил, что с этого дня все еще быстрее пойдет на поправку, с этой мыслью и засыпал, но просчитался. Ночь после бани прошла беспокойно, мерещилась какая-то дребедень, и наутро он чувствовал себя нездоровым, разбитым. Подоив и выпроводив корову, Катерина немного погодя ушла готовить завтрак строителям, а он еще долго лежал, накрывшись одеялом и поджав ноги, чувствовал легкий озноб и шум, ломоту в голове. Осторожно дотронувшись рукой до рубца, он почувствовал, что майка над ним промокла насквозь, и это встревожило его. Откинув одеяло, он приподнял голову и, убедившись, что пятно светлое и совсем небольшое, немного успокоился. Но урок был хороший.
Потом, кормя Витьку нехитрым завтраком, подумал: пора показаться в районной больнице.
— Ну, что, Витек, поедем завтра в район? Газировку попьем, в тире постреляем. Хочешь?
— Хочешь! — оживился Витька. — На автобусе поедем, потом на поезде, потом на самолете, да?
— Это почему? — улыбнулся Николай.
— А мамка говорила, когда ты лечился.
Николай нахмурился.
— Нет, Витек, так разве что в Москву ездят. А в район мы на автобусе покатим. Или попутно с кем-нибудь. Ты пей молочко.
Немного задело его, что Катерина, пока он лежал в больнице, словно бы отдаляла его от сына, а может, и оправдывалась этим, что сама не едет навестить.
— А в город, Витек, тот же автобус ходит, только ехать дольше, — объяснил он сынишке.
— А-а, — рассеянно протянул тот, занятый уже обещанным путешествием.
В этот день они больше сидели дома. Витька притащил свой ящик, и Николай из покалеченных игрушек собирал причудливые, ездившие на разных колесах машины.
— Пап, это че? — донимал Витька.