Выжить с Рейн
Шрифт:
Вот задница!
— Ты ничего не ела, — сказал я, посмотрев на часы. Если я буду вести себя так, словно ничего не произошло, возможно, она просто забудет все это. Я придвинулся к сумке с пайками и разломал пополам один из углеводных батончиков, а затем бросил половину ей. — Тебе также нужно попить.
Рейн села, вытирая щеки тыльной стороной ладони, и взяла, не сказав ни слова, чашку, которую я предлагал. Она даже не смотрела мне в глаза, что было отстойно, потому что мне нравились ее глаза. Она пила воду и ела в тишине.
Дерьмо.
— Не переживай об этом, ладно? —
— Ты просто… удивил меня, — произнесла она в конце концов. — Я не думаю, что ты бы...
Она не закончила предложение, но ей, на самом деле, и не нужно было.
— Я никогда не терял свою подростковую сексуальную озабоченность, — ответил я, пожав плечами. По крайней мере, уже не столь очевидная выпуклость торчала из моих штанов. Рейн выглядела так, словно думала, что я вновь попытаюсь что-то сделать, поэтому я передвинулся к отверстию в плоте и стал смотреть на воду через бинокль, чтобы просто делать что-то безобидное.
Вода.
Опять.
Также была пара небольших пушистых облаков, что означало — дождь в ближайшее время ожидать не стоило. Я посмотрел на запасы воды и прикинул, что нам ее хватит дня на три. Теперь, вероятно, неплохое время, чтобы наш организм получил что-то получше, чем сухой паек, но я бы не стал ждать темноты.
Я начал копаться в остальной части комплекта для выживания и нашел что-то вроде лески с крючками для ловли рыбы, которые вряд ли могут быть использованы здесь. Если бы мы нашли землю, то я мог бы их использовать, но не на плоту. Я положил их обратно в герметичный пакет и посмотрел на небольшой нож, который тоже был там. Он не был очень большим, но мог быть полезен, если мне улыбнется удача. Я взял ножик и попробовал лезвие пальцем. Он хотя бы был острым.
— Что ты делаешь? — спросила Рейн.
— Дожидаюсь ночи, — ответил я. Это был глупый ответ, но и чувствовал я себя так же.
— Ты собираешься напасть на меня, пока я сплю? — произнесла она, и я резко посмотрел на нее, чтобы определить, шутит ли она. Я не мог сказать по ее выражению лица. Она выглядела… смирившейся. Я сощурился и покачал головой.
— Конечно, нет, — прорычал я. — Зачем, бл*ть, мне это делать?
— Откуда я могу знать? — она пожала плечами и подтолкнула пустую чашку в мою сторону. Очевидно, она даже не хочет приближаться ко мне, но я не мог винить ее за это. — Зачем ты делаешь то, что делаешь?
— Потому что по большой части я эгоистичный ублюдок, — сказал я, — но твое убийство не принесет мне пользы. Кроме того я никогда не убивал людей, пока они спали. Это просто против правил.
— Каких правил?
— Правил боя.
— Ты был солдатом?
— Нет.
— Тогда какого рода боя? — спросила она.
— Нам действительно снова нужно это обсуждать? — ответил я.
— Ты уже достаточно мне рассказал, — сказал она, немного наклонив голову и приподняв бровь.
Черт. Я боялся этого.
— Что я рассказал?
Он отвела взгляд, а затем снова посмотрела на меня. Я смотрел на нее в ожидании.
— Ты продолжал говорить
Я напрягся. Если я рассказал ей слишком много, и она узнала, чем я занимался, то ей грозила серьезная опасность. Если она когда-нибудь скажет еще кому-то об этом, и тот поверит ей, то ее убьют. Я посмотрел на нее и медленно заговорил:
— Скажи мне, что именно я рассказал тебе?
Он отвела от меня взгляд и нервно закусила нижнюю губу.
— Большую часть я не поняла, — ответила она. — Ты говорил что-то о турнирах и умирающих там людях. Ты говорил, что всегда выигрывал.
— И?
— И что?
— И что еще я сказал?
— О боях больше ничего.
Хорошо, но и не замечательно. Я почувствовал некоторое... раскаяние? Будто было бы лучше, если бы она знала.
— Что еще я рассказал, не касающееся боев?
— Ты говорил о… женщине, — ответила она. Я заметил, как она избегала называть ее имя, что было хорошим жестом с ее стороны. Я не хотел знать, что я рассказал о ней.
— Что еще?
— Ты просто… бормотал всякую ерунду, — она посмотрела на свои руки, сложенные на коленях, и начала переплетать пальцы.
— Ерунду? Что еще я говорил?
Она снова посмотрела на меня и отвела взгляд, подтвердив этим, что она что-то скрывает.
— Ты продолжал спрашивать меня, почему ты был никому не нужен, — наконец ответила она.
Я рассмеялся.
— Ну, рад узнать, что какая-то часть меня не является самодовольным ублюдком.
— Ты просто хочешь, чтобы люди так думали, — ответила Рейн.
— Мне наплевать на то, что думают люди, — отрезал я.
— Я держала тебя, — сказала она, ее голос был напряженным и набирал обороты. — Я держала тебя, а ты плакал и спрашивал меня, почему ты был никому не нужен. Ты спрашивал меня, почему твоя собственная мать не хотела тебя. Ты спрашивал меня, почему так больно, и могу ли я унять боль. Может, я и не знаю многого о тебе, но знаю, что ты не такой ублюдок, каким кажешься окружающим.
— Знаешь? — усмехнулся я, устав от этой игры в психоанализ. На языке уже вертелась длинная тирада проклятий, и единственный способ удержать ее — сделать глубокий медленный выдох. Вдруг я почувствовал себя очень-очень уставшим и положил голову на руки.
— Послушай, Рейн, — начал я, — я знаю, что ты просто... пытаешься помочь, но мне не нужна помощь. Мне нравится быть пьяным, и при первой же возможности я снова напьюсь.
— Я хочу знать почему, — тихо спросила она.
— Почему что?
— Почему ты стал алкоголиком, — ответила она. — Я видела, как ты прошел через ад и затащил меня. Я хочу знать почему.
— Мы это уже проходили, — напомнил я ей. — Я не говорю о своем прошлом.
— Ну, это было до того, как я не дала тебе задохнуться, — начала она. — Это было до того, как я вытирала кровь с твоего лица, когда ты попытался прокусить себе щеку. Это было до того, как ты обозвал меня всеми возможными именами. Это было до того, как ты проплакал несколько часов подряд, и до того, как ты, твою мать, ударил меня за попытку помочь тебе.