Выживший-2
Шрифт:
– Не стоит лишний раз 'светить' ствол, Абрам Моисеевич. Не думаю, что дойдёт до перестрелки.
– Ладно, дело ваше. Одним словом, у людей, которые займутся вашими документами, вы можете и поинтересоваться относительно подпольных ставок. Они наверняка в курсе. Однако, насколько я понимаю, за документы вы отдадите последние деньги? У вас наберётся такая сумма?
– У меня есть 48 долларов, - быстро произвёл я в уме пересчёт своей наличности.
– Ну, пару долларов я вам добавлю, да и на трамвай тоже. Но с чего тогда вы собираетесь делать ставку на победителя боя? Конечно, есть вариант, что после возвращения из Лос-Анджелеса ваше благосостояние значительно улучшится, тем более что вернуться мы должны уж точно до 22 июня. Но кто знает, как оно сложится, я не могу со 100-процентной уверенностью гарантировать успех нашего предприятия.
М-да, вот этот вопрос я как-то не учёл. Грустно вздохнув, откинулся на спинку антикварного кресла и прикрыл глаза. Что ж, можно и подождать, думаю, ставки будут приниматься до последнего дня. Из лёгкой задумчивости меня вывел голос Лейбовица:
– Ну, если вам сильно не терпится, могу ссудить в долг некоторую сумму. Вам сколько нужно?
– Если дадите взаймы долларов сто, буду весьма признателен.
– Гм, сто долларов... Тогда завтра, как соберётесь в Ист-Сайд, напомните, а то я на свою память не полагаюсь.
Тем временем нужно было выдвигаться в кинотеатр. В дороге я задержался возле чистильщика ботинок, и за пару центов парнишка лет 12 отдраил мою обувь до зеркального блеска.
Зал был рассчитан на две сотни зрителей, я, согласно билету, занял место на 12-м ряду, практически в середине. Моими соседями по левую сторону оказалась супружеская чета с дочуркой лет 15, а справа примостились благоухавшая духами и напомаженная девица вместе со своим молодым человеком. Не успели в зале погасить свет, как они начали перешёптываться, пересмеиваться, послышался звук поцелуев... Минут десять я это терпел, затем шёпотом сказал:
– Молодые люди, вы мешаете другим смотреть фильм.
Парочка притихла, и больше не мешала окружающим своими любовными ласками.
История Маленького Бродяги, пытающегося выжить в новом индустриальном обществе во времена Великой депрессии, меня тронула. Почему-то вспомнилось моё не такое уж давнее прошлое в Союзе, и снова передо мной встало лицо Вари. Потом вспомнил сына, как-то он там, в будущем, без меня... Должен уже на 4-й курс перевестись. Надеюсь, не бедствует, адвокат вроде бы проверенный. Но этого я уже, к сожалению, никогда не узнаю.
Сообразив, что глаза уже на мокром месте, я сделал над собой усилие, при этом всё-таки шмыгнув носом. С возрастом, что ли, становлюсь сентиментальнее... Соседи справа не выдержали, хихикнули, видимо, подумали, что на меня так подействовал сюжет близящейся к финалу картины. Ну и плевать я хотел.
На следующее утро даже без напоминания Лейбовиц с бесстрастным лицом выдал мне 110 долларов.
– Мир не знал ещё более доверчивого еврея, - криво усмехнулся он.
– Надеюсь, эта сумма как минимум удвоится.
– Более чем уверен, не исключено, что и утроится. В любом случае половина выигрыша ваша.
– Да бросьте...
– Возражения, Абрам Моисеевич, не принимаются.
Через пятнадцать минут я неторопясь двигался в сторону Ист-Сайда, ограниченного на севере рекой Гарлем, на юге - 1-й улицей, на западе - Пятой авеню, на востоке - проливом Ист-Ривер.
Да, здесь народ жил не в пример скромнее, чем в лучших домах Манхэттена. В своём прикиде я выглядел чуть ли не буржуем. На одной из улиц полуголая ребятня прыгала в струях воды, бьющей из пожарного гидранта. Напомнило своё детство, когда мы бегали рядом с поливальной машиной.
– Эй, не безобразничайте!
Появившийся откуда-то полицейский, для виду погрозив дубинкой, затянул вентиль на гидранте.
– Ещё раз увижу - надеру задницы, - объяснил он погрустневшей мелюзге.
– И родителям вашим нажалуюсь.
Мне нужно было попасть на Аллен-стрит, в фотостудию некоего Изи Шмейхеля, чья фамилия напомнила об известном датском вратаре из будущего. Люди попадались разговорчивые, самых разных национальностей, с радостью советовали, как лучше дойти, где можно срезать, а куда лучше не соваться. Например, одна добропорядочная женщина с окружностью талии около метра порекомендовала обойти стороной Чайна-таун, заселённый эмигрантами из Китая. Мол, там запросто ограбят чужака, зарежут, и следов не найдёшь.
Фотостудия Изи Шмейхеля, рекламировавшая себя неброской вывеской, располагалась в подвальчике жилого дома, от которого к соседнему были протянуты десятки верёвок с сушившимся бельём на высоте, недоступной мелкому жулью. Невысокий, худощавый хозяин студии, с щёточкой усиков под мясистым носом, при моём появления сразу же встрепенулся:
– Что желаете, мистер? Портрет, фото на паспорт, водительские права или, быть может, выездную фотосессию на лоне природы в окружении членов семьи?
– Я от Аарона Менделя.
На мгновение Изя задумался, нахмурив густые, чёрные брови, затем черты его лица разгладились:
– Ах, от Аарона! Так это вы, значит, тот самый русский, которому нужны документы! Что ж, прошу, присаживайтесь вот сюда.
– Вы уже собираетесь меня фотографировать?
– Не вижу смысла тянуть резину... Секунду, я ваш галстук поправлю. Теперь замерли, не шевелимся, не моргаем, не дышим, смотрим вот сюда... Отлично!
– Спасибо! Сколько с меня?
– 50 долларов, я озвучивал Аарону сумму.
Я протянул фотографу пять 10-долларовых бумажек, которые тут же исчезли во внутреннем кармане его пиджака.
– А что за документ мне дадут?
– Водительские права. Паспорт, наверное, вам ни к чему, половина населения страны живёт без паспортов, к тому же вы ведь не собираетесь в ближайшее время покидать пределы Соединённых Штатов? Да и обошёлся бы он в два раза дороже. Итак, на какое имя хотели бы документ? Поскольку вы русский, предлагаю особо не мудрствовать, выбирайте русские имя и фамилию. Сойдёте за эмигранта с 20-летним стажем, который подростком уехал из революционной России вместе с родителями.