Выживут сильнейшие
Шрифт:
Рваный плащ его монстра засасывало вместе с артефактом внутрь Алессандры. Внутренности Де Лота скрутило вместе в видимой частью Интериуса. Но Фабрицио сжал зубы и ускорил шаг.
— Оставь мне дочь! — крикнул Максимилиано Ви Сент. Но сойти с места не мог, его все ещё сдерживали ледяные цветы, а стрелять он не решился.
Руки его дочери безвольно висели в воздухе, с острых ногтей капала кровь.
55. Фабрицио
Время движется слишком быстро, если у тебя на руках истекает кровью единственная девушка,
Бесконечно слабая в ненависти к врагу.
И невероятная сильная в любви к семье, братьям, сёстрам, даже к отцу, который готов убить её, лишь бы достигнуть своей цели.
Она так долго растила в себе злость, но так и не научилась быть безжалостной.
Алая паучиха рода Ви Сент.
Алессандра, ставшая для Фабрицио персональной чёрной вдовой.
Его отрава и его яд.
Его любовь и его ад.
Женщина, забравшая его фамильяра, вырвавшая кусок плоти из тела Фабрицио.
Именно так он чувствовал себя, когда Интериус полностью растворился в Алессандре. Но намного важнее было убраться из этой поганой ловушки, увести жену и отца.
Фабрицио уложил девушку в изрешечённый пулями фургон, сел за руль и нажал педаль газа. Старая колымага сняла все цветы голубоцвета, протаранила один из двух оставшихся кабриолетов, сноровисто объехала остатки взорванной людьми Гильермо Де Лота машины и выехала на свободную от засады дорогу наперерез визгнувшим тормозам.
Прибывшая делегация спасения успела как раз вовремя, и Риц даже останавливаться бы не стал, если бы не узнал Тиккерея в одной из машин. Наследник Де Лотов, притормозил, сплюнул солёную кровь, стёр рукавом губы. Двигаться не хотелось, черные жуки расползлись перед глазами, умудряясь кружиться спиралями и мерцать одновременно. Держаться в сознание Фабрицио помогал наркотик, притупляющий боль и ощущения. Плюс он замедлял реакцию, но это было уже не существенно. С такой чернотой в глазах, вряд ли кого-то можно пристрелить.
Фабрицио вышел и, кленя в голос весь род Ви Сентов и всех бестий Мортена, переложил Алессу на заднее сидение автомобиля Тиккерея и скомандовал мавиози, сжимающему роль:
— В больницу!
Хмурый дядька кивнул и без разговоров умчался.
Рядом остановились другие автомобили семейства Де Лот. Гангстеры перекрыли улицу, выводя Дона из-под огня. Вот только появились они непозволительно поздно.
“Как такое произошло?” — вертелось на языке у Фабрицио. Он в окружении шестерых людей прошёл до Гильермо, помог ему преодолеть ужасные двадцать метров под прицелом пулеметов Ви Сентов и сесть в машину. В груди отца краснели отметины шести выстрелов.
Бледное лицо Дона покрыла испарина, тонкие губы были упрямо сжаты. Гильермо Де Лот терпел боль молча, точно так же как и его сын.
Всё происходило в тишине, после приказа “Не стрелять!” его парни только грозили пулеметами.
Фабрицио же ждал подлой пули в спину убегающим. Но, видимо, Максилиано Ви Сенту было достаточно того, что он заставил Де Лотов уползать, позорно поджав хвосты. Наследник самого сильного клана в Мортене с грустью признал, что боится того, что будет дальше. Ви СЕнты
Только после того, как форд с Гильермо отъехал, Фабрицио оглянулся.
Огненные головы Ви Сентов ещё маячили в конце улицы, хотя голубоцветы уже теряли свою силу и рассыпались острыми осколками на асфальт. Люди Бертиана не торопились расходиться, посылая проклятья в адрес клана Де Лот, словно ждали, когда Фабрицио вернётся.
Отомстить или умереть.
Но сейчас наследника клана Де Лот волновало только здоровье его близких людей и необходимость стоять на ногах. Наследник клана не может валяться на асфальте.
— Если она умрет, я вырежу ваш клан полностью! — выкрикнул Фабрицио прежде всего Максимилиану, считая его самой большой сволочью из собравшихся, и бросился к машине.
Появление в городской поликлинике представителей самого опасного мафиозного клана в Мортене встревожило врачей и посетителей. Через три минуты здание опустело, больные моментально выздоровели, врачи срочно ушли в отгул. Но некоторым не дали покинуть помещение.
Хирург и несколько медсестер боролись за жизнь отца Фабрицио в операционной. А вот Алессандру осмотрели и, зашив пару порезов на руках, заклеили пластырем порез оставленный пулей, задевшей девушку пролётом, отправили в палату.
— Пациентке нельзя волноваться. Она не в том положении, чтобы резать руки. Следите, пожалуйста, за психическим здоровьем жены. Даму нельзя расстраивать, нервировать, травмировать, надо любить, холить и лелеять. Всё-таки беременная женщина, — сказал врач звонким срывающимся голосом.
До Рица дошло не сразу. Сначала он обрадовался, что с Алессой всё отлично, потом понял, что не всё так просто и есть опасность. Но какая, ещё не осознал.
И только после того, как врач закончил свою речь улыбчивым: “Поздравляю, вы станете папой”. И даже хлопнул ободряюще Фабрицио по плечу, до Де Лота дошло, что за состояние у его жены.
Видимо, радостным он не выглядел, потому что доктор хмыкнул, опустил глаза в пол и тихо добавил:
— Если подобное повторится, и вы снова приведёте к нам девушку в таком драматичном положении, я буду вынужден ходатайствовать о её защите.
Риц нахмурился:
— Не волнуйтесь, не привезу.
Доктор встрепенулся и более громко заверил:
— Я узнаю, даже если вы обратитесь к другому врачу!
— Да что ж ты пристал?! — Риц обратил внимание, что врач совсем молодой, холеный, с уложенной набок чёлкой, как было модно в рабочих кварталах. И голливудской ровнозубой улыбкой, которую тут же захотелось проредить и сделать кривее.
— На лицо домашнее насилие, — выдал этот озабоченный докторишка.
— Да какое! Это она меня собиралась кастрировать! — Фабрицио прищурился, пытаясь прочитать имя врача.
— Доктор Стерлитомак Дэ Бург, — представился тот, сохраняя невозмутимость достойную Бартоломео.
— И кто тебя только в больницу пустил с таким именем. Короче, не того защищаешь, Тома.
— Что-то не верится, — поморщился на исковерканное имя доктор. — Вы налицо явный псих.
— Да я её и пальцем не тронул!