Выживут сильнейшие
Шрифт:
Ронан Ли Кастильо за это время оказался возле Алессандры. Поднял с пола кинжал с вензелем Ви Сентов, покрутил в ладони и замахнулся.
Девушка выгнулась, пытаясь вырваться из крепких объятий растений. Она чувствовала, как лианы разрывают на ней одежду, как перестаёт поступать кровь в ладони, как всё туже затягивается хватка зелёных отростков. И сверкнувшее лезвие тоже видела.
Видела лицо Ронана, улыбающееся, с прекрасными голубыми глазами, светящимися от чувства собственного превосходства. Он не станет сомневаться.
Она вырвалась из Сада Бестий, потеряла мужа только, чтобы быть
Нет!
И лианы вдруг ослабли. Девушка с удивлением вильнула в сторону, кинжал рассек воздух буквально в сантиметре от её груди.
Зеленые змеи побегов отхлынули от Алессандры, схватили Ронана Ли Кастильо и метнулись в другой конец комнаты к Валериане.
— Нельзя! Отставить! Вы должны убить её! Убейте Алессандру Де Лот!!! — истошно орала Валериана, извиваясь в плену своего же фамильяра. С её запястья капала кровь. Но растения не слушались. Они оплели любовников в тугой зелёный кокон. Они были везде. Упругие изумрудные дышащие бесконечные твари. Алесса подумала, что это самый ужасный фамильяр, которого она видела в жизни. Валериана Де Лот как и её отец владела бестией-растением.
По комнате прокатился громкий голос:
“Она должна остаться в живых. Её ребенок утащил у меня семя фамильяра, и я хочу это увидеть. Возможно, он тот, кого я так долго ждала”, — голос Богини, казалось, раздавался сразу отовсюду, но, скорее всего, звучал в голове людей.
Алесса недоуменно приложила руку к впалому животу.
Возможно ли такое? Она явилась в Сад Бестий беременной. Такого не делал ещё ни один человек. И наверняка не мог ещё не родившийся ребёнок принять семя. Ведь договор — это кровь. Ей и с самой беременностью было очень трудно смириться. Просто не хватило времени осознать своё новое положение, почувствовать его. Да и не готова она была ещё к этому, и только безумная любовь к Фабрицио, вспыхнувшая в ней наперекор семье и отцу, подсвечивала ответное счастье. Её муж радовался этому ребёнку, поэтому Алесса тоже была немного счастлива.
Но чтобы этот нереальный ещё ребёнок забрал фамильяра, это же настоящий бред! Во всяком случае за всю свою долгую восемнадцатилетнюю жизнь Алессандра ни разу о таком не слышала.
“Это правда, и не стоит сомневаться. Ты ещё почувствуешь всю мощь моей магией”, — лианы налились зеленью, разбухли, готовясь убить.
60. Алессандра
— Не убивай её!!! — испуганно завопила Алессандра.
Неужели, Богиня может уничтожить любого носителя фамильяра всего лишь одним своим желанием?! Они все считали себя всесильными, крутыми, высшими. Чем-то лучшим, чем простые люди. А по факту оказались всего лишь кормом для бестий Богини. И совсем не людям подчинялись фамильяры.
— Не убивай… их.
Алесса притихла. Валериана была сестрой Рица. Даже несмотря на то, что она стерва и законченная сука, муж расстроится, если она умрет. А вот Ронона следует допросить, вдруг он не сам додумался убивать клан Ви Сентов? Почему только их? Почему не Де Лотов?!.
Девушка подошла к Ли Кастильо и забрала свой кинжал. Черканула себя по руке и вызвала пауков. Было опасение, что её собственные твари пойдут против нее, но она слишком
Если её защищает Богиня, бояться нечего. Но Алессандра привыкла рассчитывать только на себя. Вдруг черезе минуту каменная статуя из Сада, укравшая её мужа, передумает?
Но лианы замерли, всё еще не выпуская Валериану, отчаянно царапавшую зеленые побеги, но уже не усугубляя захват. На коже женщины выступил пот, на глазах появились слезы, но взгляд её был полон отвращения и злобы. Маленькие листочки дрожали в такт этой ненависти.
Алессандра сжала рукоятку кинжала и постаралась объяснить реальную ситуацию:
— Валериана, ты должна знать, что Ронан убил моего брата! Ронан, а не Де Энцо.
— Я знаю про муравьёв, — перебила Валериана хриплым голосом. — И знаю, что Хит не виноват. Всегда знала.
Ронан Ли Кастильо закашлялся. Недоумённо перевёл глаза на любовницу. В его взгляде читалось удивление. Повернуть голову мужчина не мог. Лицо его посинело, глаза широко распахнулись, белки покраснели, а в рот залез один из ростков. Болотное щупальце мерзко извивалось, пытаясь забраться ещё глубже в детектива.
— Да ты ж сама скрытность! — попыталась кивнуть Валериана мужчине, но лианы ей не дали. Её собственный фамильяр стиснул объятия сильнее, и женщина попросила: — Отпусти, обещаю не убивать её.
“Будто у тебя есть выбор”, — насмешливый сильный голос заполнил помещение. Но лианы ослабли и медленно поползли в стороны, отпуская не только Валериану, но и Ли Кастильо. Два голых тела с гулким стуком упали на пол.
Алесса тут же подбежала и приставила к горлу детектива кинжал. Ронан поднял руки. Он слегка улыбнулся, вовсе не смущенный ни своей наготой, ни положением, в котором оказался.
И девушка с опаской отметила про себя, что у него где-то в одежде должен быть пистолет. Куча тряпок валялась рядом с кроватью Гильермо Де Лота.
— На всех местах убийств — муравьи или следы их пребывания. Когда мураши бегают, они гадят, — пояснила Валериана, усаживаясь на полу, накрываясь платьем и перекладывая свои ноги так, чтобы их не было видно под юбкой. — Просто попросила под лупой проверить пару мест, а то, что у тебя фамильяр — муравей, указано в личном деле на тебя у Шарля. Он на всех собрал досье. Я просто его просмотрела прежде, чем трахаться с тобой.
— А способ убийства? — нахмурилась Алессандра, недовольная тем, что сестра Фабрицио всё знала и молчала. А Риц теперь потерян для неё. Всего пара слов от этой напыщенной дуры, и стольких проблем можно было бы избежать!
— Муравьи же проникали в череп и ели часть мозга, вызывая болевые ощущения? — спросила Валериана у Кастильо. Тот обреченно сглотнул, кадык коснулся лезвия. брови мужчины сложились домиком, придавая ему скорбный и невинный вид.
— Гипоталамус это называется. Удивлен твоей прозорливостью.
Валериана насмешливо фыркнула:
— Это было нетрудно, учитывая, что две твои жертвы убили сами себя.
— И зачем тогда ты со мной спала?
— Мне нужно было отвлечься. Мне нужны были силы, чтобы… — она смахнула несуществующие слёзы. Было сложно понять, действительно ли она сожалеет, или это привычная наигранная театральность. — Спасибо, теперь я снова пришла в себя.