Выжженный край
Шрифт:
Да ты что? Девчонка и впрямь там на поле, с чего волноваться то? — с ласковой усмешкой посмотрела на нее Кхой.
— Выходит, показалось мне, что Оу вернулась домой, — произнесла Эм как во сне.
— Вернулась, конечно, вернулась! — запричитала Кхой. — Только сейчас она в поле, в Чьеухыонге!..
На Эм было больно смотреть. Хорошо, что в эту минуту неизвестно откуда примчался Шинь. Он сразу же по привычке ткнулся к ней в колени, и она обняла его, прижала к себе, трясущимися руками принялась гладить его лицо, волосы, одежду. Вот оно, это маленькое
Глава XVI
Оу долго плакала, узнав о смерти Нгиа, несколько дней не могла успокоиться, места себе не находила. Но потом ее боль постепенно улеглась. Матушка Эм и Кук никак не могли оправиться от этой потери и, скрывая свое горе от других, глубоко страдали. Но Оу было всего восемнадцать лет, она обладала удивительной способностью радоваться любой малости, и эта радость жизни, заполнявшая все ее существо, постепенно вытеснила из сердца печаль по брату.
По мутным, илистым водам реки Виньдинь шло пять лодок. Речка текла по равнине и была узкой и извилистой. Берега поросли диким тростником, выбросившим сейчас свои пушистые кисти. Лодка Оу была до краев нагружена колосьями риса, сжатого на полях Чьеухыонга. Сейчас их везли к себе, в свое село. Редкая полна тяжело ударяла о борт.
Оу стояла на корме, уперев одну ногу в край борта, и, грациозно изогнувшись, ритмичными движениями сноровисто опускала в воду шест. Лодка продвигалась вперед, а Оу еще успевала перебрасываться шутками с подругами на других лодках. Девушки весело болтали и время от времени хором над чем-то смеялись.
Оу подняла голову и взглянула на небо: там плыло смешное белое облачко, напоминавшее козу, казалось, оно вот-вот начнет бодаться. Оу озорно подумала, что «коза» собралась кого-то боднуть внизу на земле. Однако кругом на низких берегах не было видно ни души. Но вот вдали, за пригорком, стала видна человеческая фигурка. Скоро ужо вся компания на лодках разглядела, кто это — мягкая панама, в руке стальной щуп миноискателя. Человек стоял как раз в том месте, где поле было заминировано и куда ходить запрещалось.
— Оу! Смотри, твой Линь мины ищет!
Сердце Оу ушло в пятки. Линь был совсем один посреди этого наводящего ужас пустыря, залежи мертвых земель! Ей стало страшно, но в то же время она почувствовала какую-то почти ребяческую гордость за пего.
А с лодок уже кричали, окликали Линя. Здесь река делала излучину, и скоро он сможет их увидеть.
Ги, круглолицая и веснушчатая, — она была главной в этом караване, и ее лодка шла перед лодкой Оу, — оглянулась и бросила:
— Ну пока, оставайся!
Оу вспыхнула, взмахнула шестом и попыталась было догнать подруг, но лодку как назло относило к берегу.
Линь издали увидел ее. Он положил миноискатель, накрыл его панамой и двинулся к реке, осторожно ступая след в след по примятой его же шагами траве.
— Милый!
Оу прямо из лодки порывисто схватила ого за протянутые руки.
Так
— Эх, жаль, выбросил я то красное кресло! Голова садовая!
— Вот еще! Зачем оно тебе?
— Тебя на него усадить!
— Ой. как я в иле перемазалась! Грязнуля! И одежда мокрая вся, да еще совсем чернушкой под солнцем сделалась!
— А мне ты сегодня, может, именно поэтому кажешься просто красавицей… Жаль то кресло, жаль! Посадить бы тебя как «героиню труда» поверх вот этих колосьев!
Оу, слушая болтовню Линя, задумчиво рассматривала противоположный берег. Там посреди заброшенных земель кое-где виднелись делянки созревшего золотого риса и видны были возвращающиеся с поля люди.
— Посмотри-ка, — вдруг удивленно сказала опа, — а вон Кук с женой Ванга. Видишь? Чего это они на землю уселись? Разговаривают, что ли? Ой, сейчас Кук нас с тобой как увидит…
— Ну и что? Опа нас любит. А ты молодчина! Не забыла в городе деревенский труд! Кстати, это Кук так говорила твоей маме, я сам слышал.
Оу снова порывисто сжала руки Линя и поднялась:
— Она, наверное, пошутила. Ну, мне пора!
Линь прыгнул на берег и собрался было оттолкнуть лодку, но тут же снова притянул ее к берегу.
— Совсем забыл, — сказал он. — Хотел тебе рассказать одну вещь. Вот растяпа!
— Хорошее или плохое?
— Хорошее. Через несколько дней к нам в волость пожалует бригада трактористов. Сестра вчера сказала. Им нужна молодежь. Они не только помогать — и учить будут. А потом на курсы. Шесть месяцев — и готов тракторист!
— Ой. как здорово! — обрадовалась Оу. — Поговори с Кук, ты ведь так хотел!
— Я уже говорил, но не о себе, а о тебе. Чтобы тебя послали учиться.
— А как же ты?
— У меня пока занятие есть — мины. Мне предлагали поехать, но ребята просят остаться.
— И сколько же еще ты будешь вот так по полю бродить?
— Но волнуйся, я к этому делу привычный. Правда, не бойся!
— А Кук согласна меня послать?
— Вроде бы да, во всяком случае, просила узнать, как ты сама на это смотришь.
— Ты мне разрешишь поехать?
— Маленькая, так я ведь сам и предложил! Соглашайся! Ну пока!
— Будь осторожен! Прошу тебя, будь очень осторожен, слышишь?!
Тьен, жена Ванга, молча сидела напротив Кук. Черный платок обрамлял бледное лицо — она всего два месяца как родила. Несмотря на некоторую худобу и бледность, Тьен была красивой. Среди соседей она слыла молчуньей. Нот и сейчас сидела и молчала.
Да и что говорить, и так все ясно. Раньше она ни о чем не догадывалась, могла только мучаться бесполезными вопросами, а теперь вот оно — наружу выплыло, да такое, на что и ответить не знаешь как. Хорошо же эти Льен и Лан — матушка с дочкой — в узду ее мужа взяли!