Вызов
Шрифт:
– Нетерил пал за тысячу лет до того, как я родился, - сказал рыцарь. – И Вульгрет был живым, когда я служил ему. Человек не может стать человеком, если превратился в лича, а затем вернуться к форме лича снова.
– В хрониках Стражи Гробниц нет записей ни о чём подобном, - заметил Галаэрон. Сейчас он вспомнил загадочное замечание Малика о том, что Мелегонт что-то сказал Джингелшоду прежде, чем перейти мост, и посмотрел на мага, прищурив глаза. – У Стражей Гробниц должны были быть записи.
Взгляд Мелегонта потемнел.
– Обвиняешь меня во лжи?
–
– Ты… или твоя тень? – уточнил заклинатель.
– Я контролирую свою тень, - сказал эльф. – Она не беспокоит меня со времени затонувшего моста.
– И почему бы? – Мелегонт повернулся к Джингелшоду: – Я не ошибся в своих расчетах. Вульгрет никогда не прощал Карсусу провал. Есть записи о том, что он преследовал парящие анклавы Нетерила спустя два века. Именно по этой причине в конце концов Вульгрет привязан к Жуткому Лесу.
– Он привязан к нему потому, что я убил его здесь, - настаивал рыцарь. – До этого никакого леса не было.
– Но был Карс, - возразил Мелегонт. – Город, основанный больше шестнадцати веков назад, после того, как Карсус обрушил Нетерил. Группа беженцев была призвана к его телу видениями и стала поклоняться его трупу. И это действительно разозлило Вульгрета. Он уничтожил город и поселился на его руинах, дабы тот никогда не был восстановлен.
Джингелшод уставился на чародея своими мёртвыми глазами.
– Я ничего не знаю о тяжёлой магии, как и о поклонении трупам. Я убил Вульгрета и он стал личом.
– Если можно, - начал Малик, - ответ довольно ясен. За тысячу лет на свете было много магов по имени Вульгрет. Не могло ли случиться так, что здесь оказались двое?
Мелегонт наморщил лоб, а затем задумчиво кивнул, однако Джингелшод, видимо, не слышал этого предположения. Галаэрон понял, что, хотя взгляд Джингелшода находился на уровне лица Мелегонта – Малика – глаза рыцаря осматривали землю за спиной коротышки. Судя по легкому наклону шлема, Джингелшоду могло быть интересно, на что же такое смотрит маг.
– Думаю, мы можем доверять расскажу Джингелшода, - заговорил Галаэрон, тщательно выбирая слова. – Но нам лучше выйти прежде, чем Вала и Такари уйдут слишком далеко.
Мёртвый взгляд Джингелшода переместился на эльфа.
– Так вы даете свое слово?
Галаэрон кивнул.
– Я уничтожу Вульгрета, если мы его найдём.
– Он сам вас найдёт, - заверил Джингелшод.
Проклятый рыцарь шагнул через скульптуру Ариса и двинулся за деревья, оставляя в реке ржавые следы. Лес здесь был тёмный, запутанный и безжизненный, очень напоминая болото, за исключением того, что деревья стояли на сухой земле и не вытягивали силы. Вскоре группа догнала Такари и Валу, и Джингелшод пошёл первым, забираясь всё дальше в чащобу. Его доспехи звенели и скрипели при каждом шаге.
На деревьях стали возникать огромные полотна жёлто-зелёных нитей. Галаэрон следил за шаровидными силуэтами и палковидными ногами. Вместо пауков он стал замечать тонкие листья и заплесневелые стручки, висевшие на усиках. По мере того, как группа уходила от реки, лозы становились длиннее, а растительность – гуще, пока видимость впереди не сократилась до нескольких шагов. Избежать прикосновений к лозам было невозможно, а потому вскоре руки и лица путников покрылись белыми нарывами. Арис использовал свою жреческую магию, чтобы рассыпать камень и сделать мазь, превращавшую язвы в зудящую сыпь, хотя Малик отказался от бальзама из страха оскорбить своего бога. К всеобщему изумлению, он продолжал идти так же быстро, как остальные, даже когда волдыри начали лопаться, и ему пришлось сделать надрезы на веках, чтобы те не распухли.
Лозы росли на сломанных плитах, оплетали сетку, принимали форму спрятанных под ними развалин. Теперь Джингелшод шагал спокойнее и осторожнее, заставив Галаэрона отправить Такари на разведку. Сам он занял позицию рядом с Валой. Малик и Мелегонт остались в центре группы, а Арис замыкал шествие. По мере продвижения вглубь города, узоры становились всё более частыми, принимая форму кривых улочек и похожих на солнце лугов, которые некогда были площадями.
Вала держала руку на мече. Глаза девушки следили за эльфийкой с невероятной для человека скоростью. Спустя некоторое время, она заговорила с Галаэроном.
– Не нужно было так говорить с Такари. Она только пытается защитить нас.
– Для меня это выглядело по-другому.
– Может быть, - сказала Вала. – Но ты не слышал, что она сказала Джингелшоду прежде, чем перейти мост.
– Что бы она там не сказала – в её обязанности не входит защищать меня от наших отношений, - Галаэрон посмотрел на Валу. – Не то, чтобы это были отношения.
– Нет? – Вала окинула его косым взглядом, и её губы изогнулись в кривой улыбке. – Тогда почему тебя волнует то, что она говорит?
– Предпочитаю сам делать выбор, - сказал Галаэрон. – Как и ты, мне кажется.
– У нас в Ваасе есть поговорка, - ответила девушка. – Любовь и смерть выбирают только боги.
– Звучит, как оправдание, - заметил Галаэрон.
Вала улыбнулась.
– Это делает жизнь интереснее, - она наблюдала за тем, как Такари ткнула мечом в спутанный клубок лозы, а затем спросила Галаэрона. – Когда ты сказал Джингелшоду, что ищешь прощения за ошибку, это была правда?
– Больше, чем хотелось бы, - ответил эльф. – Сомневаюсь, что в противном случае рыцарь пропустил бы меня без проблем.
– Я тоже так думаю, - немного помолчав, Вала добавила: - Мне пришлось тщательно все обдумать, но Такари не колебалась.
– Полагаю, это как-то касалось меня?
Вала кивнула.
– Такари сказала, что ей нужно перейти мост, потому что она – твоя подруга по духу… но ты отказываешься видеть это.
– Она… - Галаэрон закрыл глаза. – Она знает, что я не разделяю её привязанности.
– Из-за боли своего отца, - осторожно сказала Вала. – Или так она думает.
– Частично, - ответил Галаэрон. – Лунные и лесные эльфы живут по-разному. Когда они сходятся – рано или поздно их всегда настигает боль.