Вызов
Шрифт:
Эльминстер увидел, как в дюжине футов ниже его носа проплыла пара фаэриммов. Теперь он вспомнил. Не то, кем он был, но, по крайней мере, где он – в зоне дикой магии Жуткого леса. Он вёл бой против Вульгрета и пытался сбежать от армии преследовавших его фаэриммов. Но что-то пошло не так.
Фаэримм был примерно в четверо меньше положенного ему размера, а заросшая улица казалась не шире тропинки. Окаменевшие деревья сейчас выглядели не больше обыкновенного человека. Мимо с жужжанием пронеслась одна из огромных стрекоз, ловя маленького черного зяблика, размерами не больше комара. Эльминстер ощутил ноющее чувство
Стрекоза вернулась и приземлилась на вытянутую ветку. Её мандибулы высунулись и насекомое поглотило чёрного зяблика. Эльминстер вздохнул. Слишком глубоко, чтобы быть услышанным кем-либо кроме деревьев. Он заметил, как группа фаэриммов двинулась в противоположном направлении, скрываясь с запутанном лесу.
Мгновение Эльминстер стоял совершенно неподвижно – в конце концов это было всё, что он мог делать. Он пытался представить магию, призванную личом, что так напугала двух фаэриммов. Затем он услышал голос, произносящий его имя. В этот момент маг понял, что существ напугал вовсе не Вульгрет. Новый голос присоединился к зову. Потом ещё один. В обоих голосах слышались отголоски акцента и интонаций Мелегонта, однако сами голоса были мощнее и увереннее. Куда более уверенные.
Слишком мудрый, чтобы открыть себя в текущем состоянии, Эльминстер даже не попытался заговорить. Он мог убежать, а потому дерево казалось достаточно безопасным местом для того, чтобы спрятаться. Глубокие голоса продолжали свой зов, каждый раз звуча всё ближе. Вскоре в поле зрения показалось двенадцать размытых фигур.
Они смутно напоминали людей, но очертания их были гротескными. Эльминстер давно научился ассоциировать подобные с магией теней. Все они были самими крупными и могущественными из когда-либо виденных им мужчин.
Большинство были облачены в одежды воинов, но несколько носили мантии магов, а двое закутались в робы жрецов. Существа обладали яркими глазами жителей нижних планов. Вокруг них, словно туман, вилась аура тьмы.
Самый крупный из них, с медными глазами, высокий, словно огр, остановился и развернулся к остальным.
– Если он здесь – то хорошо прячется. Я ничего не вижу в тенях.
Фигура в рогатом шлеме смиренно развела руки.
– Тогда мы должны заставить его найти нас.
– Как, Ривален? – спросил первый. – Он не из тех, кем легко манипулировать. К тому же, у нас есть другие проблемы.
– Пусть трое отправятся в Эвереску, а трое – к Тайному Озеру, - ответил Ривален. – Тогда шестеро останутся в Долине Теней. Уверен, тогда Эльминстер нас найдёт.
Должно быть это был самый одинокий лагерь в Фаэруне – единственная палатка, торчащая посреди бесплодной соляной долины. Молодой отец, глядящий за горизонт, на белое зимнее солнце и измождённая мать, по капле выдавливающая воду в рот своему ребенку. Верблюд, такой костлявый, больной и уставший, что потерял всякое желание даже жаловаться на свою участь. Ранее в этот день верблюд повалился на бурдюк с водой, и дети прижались лицами к покрытой солью почве, пытаясь слизнуть последние капли. Мать
Но принцы видели в этом некоторую иронию. Где-то на востоке мантия тёмных облаков сливалась в полотно глубокого сумрака. И он нёс с собой воду. Достаточно, чтобы засосать верблюда, достаточно, чтобы смести с лица земли палатку со всем её содержимым. Однако эта вода не спасёт семью. Совсем наоборот. И даже если эти пустынные кочевники умеют плавать – им не проплыть многих миль.
Принцы поплыли в стороны, выходя из тени палатки, а затем тихо поднимаясь на ноги. Глубокое волнение сопровождало процесс обретения телами формы, на смену ему пришла холодная тошнота, как то случалось всегда, когда приходилось лететь через тень.
Понадобилось мгновение, чтобы побочные эффекты ушли, но к тому времени верблюд уже поднял нос, чтобы понюхать воздух. Этого сигнала хватило, чтобы семья забила тревогу. Мать позвала детей, а затем скрылась в палатке. Мужчина вскочил на ноги, вытаскивая из ножен скимитар.
Бреннус вытянул руки, показывая, что в них ничего нет.
– Во имя Малых Богов, друг. Мы не желаем вам вреда.
Взгляд кочевника метнулся мимо принцев, на потемневшую соляную долину, а затем – в сторону палатки, дабы убедиться, что никто из гостей не прячется в тенях. Убедившись, что они одни, мужчина заговорил.
– Чего тебе от меня надо, джин? Как видишь, воровать у меня нечего – тронь мою дочь и я сам убью её прежде, чем она станет твоим рабом.
– Этого не понадобится, - Бреннус слегка согнулся в талии. – Мы просим твоего прощения, но небольшая группа не способна проявлять большую осторожность в месте вроде этого.
Кочевник осторожно посмотрел на троицу.
– Вы не похожи на тех, кому стоит волноваться.
Бреннус избежал соблазна расплыться в ухмылке. Он знал, что церемониальные клыки могут встревожить кочевника.
– Иногда судить человека по внешности – ошибка. Мы не джины.
– Я не желаю споров, - ответил кочевник. – Объясните, что вам нужно, или проваливайте.
– Тебе бы стоило попридержать язык, - сказал брат Бреннуса, Ламорак. Ночью смуглое лицо спутника приобрело почти спектральную расплывчатость. – Нам дела нет до того, жив ты или мертв.
Костяшки пальцев, сомкнувшихся на рукояти меча, побелели, и Бреннус понял, что угроза больше разгневала, чем напугала человека.
– Мы пришли не ради того, чтобы причинить вам вред. Только предупредить, - заговорил Бреннус. – Быстро собирайте вещи. Это место скоро превратиться в болото.
– Мелководье Жажды? В болото? – кочевник глянул туда, где на западе зажигались первые звёзды. – Мне так не кажется. На всех небесах не найдётся столько воды.
– У небес воды больше, чем тебе кажется, - Бреннус указал на восток. Там, со стороны темнеющей громады гор, уже поднималась стена пурпурных облаков. – Её достаточно, чтобы залить Мелководье Жажды и смести твою палатку. Достаточно, чтобы утопить твоего верблюда и твоих детей.
– Нет оснований полагать, что буря придет сюда, - упрямился кочевник. – Только джин может утверждать обратное.