Вызываем огонь на себя

Горчаков Овидий Александрович

В динамиках звучали голоса авианаводчиков:

— «Монарх»! «Монарх»! К базе идет новая волна русских бомбардировщиков!

В тот день, 12 мая 1943 года, взлетев на стремительных «Яках» с аэродрома под Калугой, французские летчики эскадрильи «Нормандия», во главе с майором Тюляном, блокировали Сещинский и Брянский аэродромы, в то время как на эти объекты обрушились бомбы 3-й гвардейской бомбардировочной авиационной дивизии под командованием генерал-майора Андреева. Крылом к крылу летели на врага самолеты славной «Нормандии» и самолеты 303-й истребительной авиационной дивизии генерала Захарова.

Аню и ее подпольщиков этот налет застал кого на аэродроме, кого в авиагородке. Все они прятались где попало — в добротные подземные бомбоубежища

их не пускали. Аня нырнула в кювет, прикрыла голову железным тазом. Ее всю трясло от нервного возбуждения. Выглянув из-под таза, она увидела, как прямо над ней сплелись в клубок «Яки» и «мессеры». Они яростно поливали друг друга пулеметными очередями, били из пушек. Крылья в лохмотьях, разлетаются куски дюралевой обшивки. Весь мир, казалось, заполнился грохочущим стуком авиапушек и зениток. Гул моторов, оглушительная дробь «эрликонов», свист, органный рев и громовые удары бомб — весь этот адский грохот рвал барабанные перепонки в ушах. Пыль, дым, огонь, ураганные смерчи воздушных волн. Аня видела, как одной такой волной высоко подбросило грузовик с выстиранным бельем. Несколько минут ада — и налет закончен. Дым, гарь, треск пламени во внезапной, невероятной тишине, звук взбудораженных голосов. База оживает, начинается борьба с пожарами, увозят раненых и убитых. Но страх, подобно клубящемуся черному облаку на летном поле, еще долго не рассеивается…

В тот день французы «Нормандии» помогли своим советским товарищам уничтожить полсотни гитлеровских самолетов в Сеще и Брянске.

Да, немецкие асы, защищавшие в воздухе Сещинскую авиабазу, оперативные офицеры, дежурившие на командно-диспетчерском пункте, были неприятно изумлены, услышав, как летчики в атаковавших Сещу самолетах переговаривались во время воздушного боя на… французском языке, на языке «покоренной Франции»! Еще больше изумились бы немцы, если бы узнали, что французы летали на бомбежку грозной немецкой авиабазы, вооруженные составленным русскими, поляками и чехами скорректированным планом, точно фиксировавшим все последние изменения и перестановки на авиабазе и аэродроме, все хитроумные уловки полковника Дюды и капитана Арвайлера.

Невозможно представить себе радость, охватившую подавляющее большинство работавших в Сеще французов, — ведь до того дня эти насильно оторванные от родины люди ничего или почти ничего не знали о борющейся Франции, о храброй «Нормандии»! Но свою радость, свое ликование они должны были тщательно скрывать.

Этот налет можно с полным основанием назвать интернациональным налетом на немецко-фашистскую авиабазу. Ведь бомбили базу советские летчики многих национальностей Советского Союза, блокировали аэродром французы, а готовили налет, обеспечили ему успех подпольщики — русские, чехи, поляки…

И в те же дни до Сещи, всколыхнув невозмутимого чеха Венделина Робличку, донеслась весть — под Харьковом блестяще приняло боевое крещение сформированное в СССР чехословацкое войско!

В этих весенних воздушных сражениях победила советская авиация. Гитлеровцы готовились к наступлению под Курском, но впервые за всю войну у них не было численного превосходства в воздухе. А в реве титанического воздушного сражения над Курском была спета «лебединая песня» люфтваффе.

И как прежде Костя Поваров, так теперь за всеми делами героев Сещи незримо стояла Аня Морозова, ставшая многоопытным и мужественным подпольным вожаком. Внешне она осталась все той же Аней. Летом бегала в ситцевом белом платье с белой косынкой, завязанной на затылке, и черных босоножках. В непогоду надевала темный свитер и сшитый отцом жакет, похожий на мужской пиджак, и длинную, чуть не до икр, юбку. Зимой носила кожаную куртку и сапоги. Такой ее запомнили все сещинцы. Девушка как девушка, мало ли таких в Сеще! Хлопотала по хозяйству, ухаживала за тремя маленькими сестренками и стиркой зарабатывала на хлеб жившей впроголодь семье. Ее каждый день видели идущей по поселковой улице с коромыслом и ведрами по воду. Видели, как ходила она с тазом к пакгаузу. Никому в голову не приходило, что двадцатидвухлетняя Аня Морозова руководит крепкой интернациональной подпольной организацией, что она месяц за месяцем одерживает победу над оберштурмфюрером Вернером в трудной битве умов, что ее интернациональная организация наносит все более тяжелые удары по врагу.

«ПОМОЩЬ СОСЕДА»

— Где пропадает этот осел Геллер? — раздраженно откусывая кончик бразильской сигары, спросил адъютанта, сидя за столом своего кабинета, начальник контрразведки Вернер, недавно произведенный рейхсфюрером в гауптштурмфюреры СС. — Мне нужен переводчик для важного совещания.

— У него запой, гауптштурмфюрер! — извиняющимся тоном ответил эсэсовец.

— Свинья! Совсем спился с круга. Я ему сто раз объяснял, что у нас в СС нет незаменимых людей, кроме рейхсфюрера, и никто не может рассчитывать на поблажки из-за старых заслуг! Вызовите ко мне штабного писаря, этого… как его… Зейделя!

— Обер-фельдфебель Зейдель на днях выехал в срочный отпуск по случаю несчастья в семье — американцы разбомбили его семью в рейхе!

— Вот дьявольщина! Кто же будет переводить на русский?

— Зейделя заменяет обер-ефрейтор Робличка. Он хорошо знает русский язык.

К весне 1943 года Венделин прекрасно говорил по-немецки, хорошо изучил русский язык. Он отличался живостью ума и гладкостью речи. Оценив в нем эти качества, гитлеровское начальство на авиабазе часто приглашало его в качестве переводчика на важные, секретные совещания с представителями «местного аппарата». Обо всех этих совещаниях Венделин исправно информировал партизан.

— Хорошо! Пусть явится к полковнику Дюде в девятнадцать ноль-ноль!

Обер-ефрейтор был очень занят: он тщательно перелистывал большой и ценный материал — последние похоронные на летчиков Сещинской авиабазы, погибших «за фюрера, немецкий народ и отечество».

Ровно в 19.00 в кабинет начальника авиабазы вошел молодцеватый, подтянутый голубоглазый блондин в отлично пригнанном мундире с погонами обер-ефрейтора.

— Хайль Гитлер!

За столом сидел, поглаживая седой прусский бобрик, незнакомый Робличке, похожий на фельдмаршала Кейтеля генерал с раззолоченным воротником и красными лацканами мундира. Сбоку уселись полковник Дюда, с таким же седым бобриком, моложавый СС-штандартенфюрер из бригады СС Дирлевангера и по-эсэсовски коротко остриженный, похожий на спортсмена гауптштурмфюрер Вернер. На стульях у стены неловко жались знакомые Робличке начальник русской вспомогательной полиции Сещи Коржиков (каменные скулы, дремучие брови козырьком, мутные, как самогон, глаза) и его помощник Плаксин (подобострастное ничтожество без особых примет). Рядом с ними сидело двое полковников-власовцев в сизо-голубой форме вермахта, но с золотыми погонами и знаком РОА на рукаве. Эти вояки-перевертыши сидели с видом ложно значительным, но больше всего походили на непроспавшихся пьяниц.

— Итак, господа, — начал генерал, — мы слишком часто объявляли партизан уничтоженными. Между тем отряды стали бригадами, появились целые партизанские края, мы на фронте не можем отдавать себя целиком борьбе с Красной Армией, когда чувствуем за спиной такую грозную опасность, а ваша авиабаза стала островом в «красном море». На этот раз нас интересует не пропагандистский, а чисто военный, оперативный эффект нашей карательной операции «Нахбархильфе». Взгляните на эту карту! Переведите!

— Яволь, экселлекц! — в меру громко отчеканил Робличка.

Генерал, слушая перевод, вполоборота повернулся к крупномасштабной карте на стене, показав морщинистую шею над воротником с золотой арабеской.

— По данным, уточненным гауптштурмфюрером Вернером, — продолжал командующий карательной экспедицией, — партизаны Клетнянских лесов насчитывают сейчас не менее десяти тысяч бойцов, но лишь половина из них по-настоящему боеспособна. Клетнянская группировка партизан состоит из трех зон. В нее входят бандиты бригад Данченкова, Кезикова, Коротченкова, Панасенкова…